Танец обожженной души. Мира Тагирова

был очень рад, что в это момент он не один, а со своим новым другом. Ему было важно знать, что его разговоры кто-то слушает и, возможно, даже понимает.

      – Знаешь, Тибальт. А ведь жизнь так мимолетна, – пробормотал он пьяным голосом. – Я даже не заметил, как повзрослел, как закрутился в буднях блеклых дней без любимых игрушек, мультиков и разноцветных карандашей. А ведь в детстве все казалось таким ярким, волшебным, и каждый поход, который начинался за дверью моего дома, был маленьким приключением. А теперь… – он бросил взгляд в окно. – Теперь я знаю, что быть самостоятельным не так-то просто.

      На третий день Сергей разбил зеркало, случайно порезавшись его осколком и испачкав при этом кровью кресло. Тибальт с жалостью наблюдал за ним, а потом принялся лизать руки.

      – Дружи-и-и-ще, – протянул Сергей. – Только собаки способны служить верой и правдой за еду.

      Философские суждения посетили его на четвертый день. Он дал себе звание одинокого волка. Ни друзей, ни любви, ни отца, которого он обожал и почитал в детстве.

      Ненависть к людям подросла.

      – Люди – звери, понимаешь, Тиба, каждый сам за себя, не верь им дружище, никогда не верь, предадут паскуды, – убеждал он собачонка. – Сегодня друг, а завтра враг, и это ирония жизни. А знаешь, кто говорит, что жизнь сложная, что во всем виновата только она? Слабаки! Не жизнь такая, понимаешь?! Это мы, люди, такие, сами все усложняем, друг другу палки в колеса ставим, бываем несправедливы, но замечаем эту несправедливость только тогда, когда она касается нас. Эгоисты! А жизнь проста и прозрачна, как свежий воздух в девственном лесу. Знаешь, как поется в песне Талькова… И он запел:

      Этот мир несовершенный

      Состоит из всех из нас.

      Он – прямое отраженье

      Наших чувств и наших глаз.

      Этот мир не станет лучше,

      И не станет он добрей,

      Если сами мы добрее не станем.

      После чего умолк, но вскоре произнес:

      – Так что нужно для начала в себя заглянуть, прежде чем других осуждать, – он задумался и снова выдал новую мысль. – Жаль, что его больше нет в живых… Я бы ни один из его концертов не пропускал.

      На пятый день Сергей читал вслух «Ромео и Джульетта», изображая двух героев одновременно. Закончив очередной акт, «плюнул» на это дело и опять завел беседу с Тибальтом:

      – Любовь, да к черту ее! И вообще, что это за тетка такая? – нес он в пьяном бреду. – Не верю в нее, не верю. Вот встретил я девушку, кажется, влюбился с первого взгляда. Представляешь?! Прямо как в дешевом романе! Твою-то мать, какой бред! – Сергей ухмыльнулся и вздохнул. – Я знаю, что никогда ее не увижу, но эта девушка засела в моей голове и не хочет уходить, – указательный палец тыкнул в лоб. – Понимаю же, что это идиотизм, но никак не могу избавиться от ее образа.

      И эта книга… – он взял произведение в руки, провел пальцем по обложке и резко принялся вырывать страницы с возгласами:

      – Хватит, хватит меня мучить! –