Уроки вечности. Барбара Михайловска

смотрю на Наташу и чувствую недосказанность ее слов.

      – Скажите, вы не пытались встретиться со своим отцом?

      Наташа неприятно удивлена, становится резкой, категоричной:

      – Я не вижу в этом никакой нужды.

      – Ваша мама жива?

      – Да, но она тяжело болеет в последнее время. Из-за суставов она практически не ходит.

      – Но вы виделись с отцом после развода родителей?

      – Да. Дважды. Но это было в первые три года.

      – Где он живет?

      – Не знаю. Мать говорила, что он собирался уехать на родину. В какой-то маленький городок в Поволжье… Но я не понимаю, зачем вы меня об этом спрашиваете. Я не собираюсь прощать его.

      Такой разговор по кругу, время от времени упирающийся в эту тему, мы продолжали больше часа. Мне было трудно поддерживать этот разговор. В вопросах, не касающихся отца, Наталья была умненькой, рассудительной, здраво смыслящей. А в разговоре об отце ей явно не хватало этих качеств. В конце концов я спросила:

      – Наташа, я поняла суть вашей проблемы. Этой проблемой занимаются психоаналитики. Я могу вам дать совет, опираясь на понимание человека как духовной сущности, но я думаю, что вы мне рассказали не все. Почему вы думаете, что сходите с ума?

      Наталья опустила голову и продолжала опускать ее все ниже и ниже, затем встряхнулась и глухо сказала:

      – Я вижу сны.

      – Что же такого удивительного в этих снах?

      И тогда Наталья положила на поверхность стола руку и начала какими-то замысловатыми движениями выгибать ладонь и пальцы. Пауза продолжалась минуты две.

      – Они меня убивают… – сказала наконец Наталья. – Эти сны вытягивают у меня все силы. Начинается все буднично. Я вижу старый наш дом с крошечным садом и беседкой. Вроде бы мне лет шесть. И тоненькие деревца кажутся большими. А затем картинка будто бы выдвигается вперед, и я смотрю на это, как на театральное представление. Я чувствую, как за моей спиной вырастает чья-то темная спина. Я очень боюсь и начинаю с криком убегать в гущу сада и конца этому саду нет, хотя я знаю, насколько он маленький. Потом я слышу, как мама зовет меня. Ей вторит голос отца, и я догадываюсь, что это он нечаянно меня напугал. Но остановиться у меня не получается, и просыпаюсь вся в слезах.

      – Когда же эти сны начали сниться?

      – Не менее шести лет. Причем во сне начали появляться новые персонажи. Например, покойный дедушка, мамин отец, который пытается остановить меня, когда я убегаю в страхе. Он не хватает меня руками. Он бежит ко мне, раскрыв объятия, а я, уворачиваясь от него, попадаю в дебри сада и не нахожу выхода. Еще за мной наблюдают глаза, тысячи глаз разных людей – настороженных, живых, мертвых, гневных, сочувствующих. Они ранят меня. Они смотрят из-за забора, из темноты кустов, некоторые даже сверху. А я бегу и не могу остановиться. У меня текут слезы и, наверное, слюни. Я вся мокрая, а потом еще начинается дождь.

      Глядя на Наталью, вдруг замечаю, что она несколько не в себе: ее глаза медитативно полуприкрыты, и движения ее – ритмичные