Выживший на адском острове. Александр Тамоников

открыли, Эрик.

      Тот вскочил с нар и подбежал к воротам. Остальные заключенные сидели как огорошенные.

      Влах выглянул наружу: привычного часового нет. Посмотрел в сторону кухни – никого, пусто у штаба и у казармы.

      Он взглянул на воду и увидел очертания буксира, толкавшего баржу.

      – Эсэсовцы ушли! – закричал Эрик.

      Народ гурьбой повалил из бараков и так же дружно остановился на плацу. Никто ничего не понимал.

      К Влаху подошел Ганек:

      – Что происходит, Эрик?

      – А я знаю? Ясно одно: эсэсовцы спешно покинули остров.

      – А как же мы? Нас не могли просто так бросить.

      – Значит, бросили не просто так.

      Кто-то крикнул:

      – Люди! Скорее в дома на северную сторону, рвите доски, сбивайте балки – стройте плоты!

      Влах обернулся:

      – Кто это кричит?

      – Русский.

      – Русский? Вот уж не думал, что в лагере окажется русский. Как он попал сюда?

      – А черт его знает. Хочешь, спроси.

      Но спросить не удалось. Призыв русского подхватили – заключенные побежали к строениям.

      Влах стоял в недоумении. Гитлеровцы бросили остров, оставили заключенных. Этого не могло быть, но, как ни странно, это было. Нет, они явно что-то задумали, но что? Отправить сюда карателей? Это глупо: охрана сама могла перестрелять заключенных. Прислать отдельную баржу? Тоже ерунда: если бы хотели, то пригнали бы две и вывезли всех вместе. Но немцы ушли одни.

      Бомбардировка! Опять же – зачем? Месяц строительства, изведена куча материалов, это большие затраты. И все для того, чтобы разбомбить? Выманить на объект британскую авиацию и встретить ее самолетами из Ольденхорста? Но британцы могли и до этого совершить налет, однако остров их не интересовал.

      Влах не мог понять, что происходит. Стало ясно одно: пока есть возможность, надо идти к лодке. Все какой-то шанс отойти от Ургедона, если эсэсовцы вернутся.

      Он побежал к площадке строительных материалов. Заключенные тем временем разбирали полы, снимали балки перекрытия, бросали их в окна. На земле этот материал сбивали в плоты. Никакого управления не было. Русский попытался было взять на себя руководство толпой, но его почти никто не понимал, да и не желал слушать – народ делал то, что пришло в голову ему. Пленники стремились к свободе, к южному берегу пролива. Но разве там свобода? Там те же гитлеровцы. На плотах в открытом море не выживешь.

      Влах добежал до кучи с песком. Сколько он перетаскал его отсюда на стройку! Не счесть. А вот здесь гитлеровцы пробовали бурить скважину. До воды дошли быстро, но она оказалась соленой, бросили это дело, продолжили доставлять воду с материка небольшим катером.

      Он посмотрел на утес. К его подножию берег спускался полого, затем обрывался, до лодки надо было идти, согнувшись, по узкой террасе. Лодка находилась в небольшой пещере. И только Господь Бог знал, кто ее сюда загнал. Были на острове и другие плавсредства, но эсэсовцы затопили их.

      А народ ликовал – свобода! Вот сбили первый плот,