Мужчина и женщина. Книга первая (сборник). Владимир Седов

медовухи, что не успевала ее продавать, поэтому остатки пила сама.

      Иногда у нее появлялись любимые мужчины. Но ненадолго. Что-то с ними у нее никак не ладилось, хотя в эти дни она не пила и не курила. Может, поэтому у нее и не ладилось.

      Я рос.

      Тетя Нина жила.

      Выпивала, курила и принимала на какое-то время случайных мужчин. Продолжала быть веселой и задорной.

      Но я все время смотрел на нее и ждал.

      Ждал, когда же она помрет.

      В этом были уверены все: и мои родители, и все наши соседи, и участковый, и моя школьная учительница.

      А она все не умирала.

      Она своим проживанием в нашем обществе подрывала моральные устои, правила долгожительства и авторитет медиков, которые всегда утверждали, что пить, курить и прелюбодействовать нельзя, даже по отдельности это все вредно для здоровья, а в совокупности – просто смертельно.

      Нам, детям, показывали на нее пальцем и говорили:

      – Видите, какая плохая тетя, она курит, поэтому скоро заболеет и помрет.

      А когда тетя Нина, шатаясь, шла к своему дому, опять показывали пальцем и говорили:

      – Видите, какая тетя бяка. Она пьет бяку и поэтому скоро умрет.

      А женщины, наши мамы, обсуждали каждое романтическое увлечение тети Нины, стоя кучками, и обязательно прогнозировали ей кучу болезней.

      А Нинка-курилка не умирала и не умирала. Она даже никогда не болела. Только простудой, и то быстро вылечивалась своей крепчайшей медовухой.

      Так текли годы.

      Я вырос и ушел в армию.

      Вернулся.

      Женился.

      Но не закурил и не стал пить, как моя знакомая. По праздникам, конечно, выпивал, но немного. Видимо, это постоянное ожидание смерти человека, к которому сильно привязан в детстве, действует как тормоз на все вредные привычки.

      Наконец у нашего поколения пошли дети, которые подросли. И уже они стали лазить в сад Нинки-курилки. И уже мы стали пугать их пороками этой женщины, мы, которые сами выросли на этих страшилках.

      У многих моих ровесников стали умирать родители.

      А тетя Нина-курилка как жила, так и продолжала жить и ухаживать за своими вишнями, яблонями, пчелами.

      Когда мне исполнилось тридцать лет, по воле судьбы я покинул родные края и почти двадцать лет прожил вдалеке не только от своей малой родины, но и от своей страны. Но, выйдя на пенсию, вернулся и местом жительства выбрал свой город, где родился.

      Он сильно изменился.

      Я, как только обустроился, поехал туда, где прошло мое детство.

      Кругом были новостройки, широкие проспекты.

      Но домик с садом тети Нины-курилки стоял. Только уже не на окраине, а почти центре.

      Честно говоря, я никак не думал увидеть ее в живых. Но в калитку все же постучал. Навстречу вышла она. Старая, седая, но с острыми глазками и неизменно: папироской во рту. Я даже вскрикнул:

      – Тетя Нина, жива!

      – Жива, жива, а что мне сделается, же вся