Ты думаешь, что они лучше меня?. Рос Ривера

лзу я, ползу.

      – Потом тошнить с нее будет.

      – Улыбнись уже, только приехали, а ты ворчать начинаешь. Все будет чики-пуки!

      Матиасу остается только закатить глаза, отвернувшись от друга. Уже и поворчать старым дедом нельзя. Поблагодарили бы хоть за то, что во время дороги мозги этим не насиловали. Но он не может долго ворчать рядом с наагой, поскольку путь исправления такой, болезненный. Только чего стоит дальнейший приз! Разве что ему кажется, что как-то все идет неправильно, поскольку Келерт предпочитает в отношениях каких-то непонятных шлюх. А казалось бы!

      – Слушай, а если потолок окажется не таким высоким, может, прицепим к твоим рогам кисточки, чтобы в конце года любоваться на красоту?

      – Слушай, а белить потолок ты будешь?

      Ван дер Линден чуть ли не рычит, минуя вахтерш, кудахтающих о чем-то своем. Как он немалых габаритов, даже если учитывать его худощавость, так и Миккель не ужик миниатюрный. Было бы плачевно постоянно стукаться лбом или рогами о косяк. Во-первых, это больно. Во-вторых, обидно. Поскольку это можно считать за дискриминацию высоких существ, коим он и является. А вот по отношению к другу – по площади. Длинный черт, но Матиасу нравится (ну, может, у него фетиш на таких, не нужно его винить за это). Наага же улыбается женщинам, ему хотелось даже остаться и поболтать с ними о том о сем, ведь от расположения к тебе вахты зависит их дальнейшая жизнь в общежитии. Только вот, увы, не желал он отставать от своего друга, что уже, видимо, в красках представляет страстные поцелуи своего лба с дверными косяками. Выглядит и больно, и смешно одновременно. Нельзя завидовать высокому росту – то еще проклятие.

      Еще не нагнав сатира, Келерт уже слышит красноречивые речи, что были пропитаны нескрываемым недовольством и неким разочарованием. Светлая бровь медленно ползет выше, а любопытство just up, up, up. Неужели все так печально? Таки просовывая голову в комнату, беглый взгляд голубых глаз оценивает местные апартаменты без особой брезгливости и даже с некоторым упоением. Комната была оформлена в светлых тонах, минималистичная мебель, большое окно, света много, немаленький шкаф. Но кто опять рогами скрипит по потолку? Правильно, ван дер Линден. Нахмуренные брови, прижатые к голове уши. Только это выдавало все его раздражение. Хотя можно упомянуть и о хвосте, что хлестко бил по бедрам от недовольства, задевая и тушку Миккеля.

      – Расслабься, не все так плохо.

      – Не все так плохо? Да, действительно. Не тебе же потолок царапать, Миккель.

      Келерт растягивает уголки губ в веселой улыбке, когда хвост сатира, что не ведал покоя, настойчиво и недовольно задевал его тело, широкая ладонь хлопает по чужой спине недолго, дабы тот все же не разочаровывался раньше времени, да и ликом своим светлым не кис. И ведь на чужое похлопывание отвлекаются. В конце концов, Матиасу приятны прикосновения друга. И хотел бы получать больше, да его раса и нааговские пристрастия в отношениях не позволяют этого добиться. Как всегда полагалось, ван дер Линден ненастойчив.

      – Две маленькие кровати… – отмечает Матиас, скосив прищуренный взгляд на друга и брякнув сережкой на ухе. – …сдвигаем?

      А можно вопросы и не задавать. Потому что ни один на одной кровати не поместится, хоть новую закупай. Правда, для этого сатир скуповат. Черта с два он станет тратиться на что-то еще, если можно быть мамкиным инженером и спать вместе с Миккелем. Все лучшие друзья так делают, честно-честно.

      – Определенно! Заранее извиняюсь, если скину тебя, дружище, – блондин подмигивает.

      – Так ты со мной полетишь с кровати, чего радуешься раньше времени?

      Конечно, сатир шутит. Веса не хватит за собой Миккеля с кровати стащить. Вот же ж!..

      «Будто мы никогда не ночевали вместе»

      Сам он слегка усмехается собственному замечанию и наконец поворачивает свои остроконечные уши в сторону друга. Не вечно же ходить букой. Этим он будет заниматься в учебное время, в особенности по отношению к сокурсницам. А пока он наблюдает за наагой, которая скользит тут из угла в угол в поисках каких-нибудь ништяков, пасхалок от ранее живших тут старшекурсников. Увы и ах, Миккель остается разочарованным.

      – Что насчет вечернего похода в бар? Или за пивом и сюда? Нагло протащим и будем в первый же день нарушать правило о запрете распития алкогольных напитков на территории общежития, – последние слова блондин произносит с нескрываемой насмешкой да нос к потолку вздергивает, словно сам зачитывает устав проживания в этих стенах. Не в силах долго терпеть, Келерт улыбается и переводит выжидающий взгляд на Матиаса, ведь тот все же обязан оценить его попытку в образ нравственного божества, что снизошло на землю, дабы карать смертных за само существование алкоголя.

      – Еще не успели начать учиться, а ты уже пить собрался? Дружище, ты так до сессии не доживешь.

      Матиас мотает головой и негромко хмыкает, слегка проведя пальцами по чужой шевелюре. Келерт ползает на этом уровне, так почему бы постоянно не намекать на всем давно известный каламбур: всегда