Одно сплошное Карузо (сборник). Василий П. Аксенов

позорище-то, – негромко, но вполне внятно заговорил он. – Тоже мне претенденты в чемпионы! Публики бы постыдились. Леня, проснись! Проснитесь, ребята! Перестань жевать, Ваня! Ну-ка выплюнь резинку! Тоже мне Алсиндор! Валера, мяч поймать можешь? Хотя бы мяч поймать?

      Харитонов почесал затылок: теперь он их так запугает, что они совсем играть не смогут. Однако Кондрашин-то знал свое дело. Обычно мягкий, добродушно-ироничный со своими «питомцами», он сейчас разорялся не зря. Он понял, что должен взбесить своих заранее смирившихся с поражением «бойцов», вспрыснуть им под кожу мощный психологический допинг, напомнить им, черт возьми, что они были первыми всю осень и всю зиму и что они очень любят играть в баскетбол.

      В начале второго тайма вдруг несколько раз попал Иванов. Обычно блуждающая на его лице мягкая улыбка, не менее загадочная, чем улыбка Джоконды, теперь пропала, лицо ожесточенно заострилось. Кондрашин выпустил молодого Арзамаскова. Тот мгновенно поразил кольцо с большого расстояния и стремительно удалился. Кондрашин бросил в бой Волчкова. Евгений вдруг заработал с бешеной энергией, стремясь заменить одновременно и Большакова, и Белова. Не унимался Штукин.

      Разрыв сокращался, он сжался вдруг до трех очков, потом до одного… потом… Потом вдруг ЦСКА занервничал.

      ОНИ СТАЛИ НА НАС СМОТРЕТЬ!

      Надорванным голосом кричал что-то Кульков, а у самого-то было уже четыре фола. С четырьмя фолами играл Жар. Покинул уже площадку «камикадзе» Ковыркин.

      Игра закачалась на тонкой спице. Началась эта зыбкая, характерная для сильного, настоящего баскетбола выматывающая нервы качка. И вдруг за три минуты до конца весь стадион и все игроки поняли, что «СПАРТАК» ВЫИГРЫВАЕТ, все в это поверили, и главное – в это поверил мяч.

      Баскетбол, разумеется, – это только игра, но в биологическом смысле это, конечно, грандиозная битва, в которой сражаются друг с другом полчища нервных клеток. Бешеный спурт ленинградцев был подобен атаке самых глубоких резервов, последних резервов вроде наполеоновской «старой гвардии», но можно, если угодно, назвать его «вдохновенным порывом».

      И в тот миг, когда мяч поверил в победу «Спартака», весь стадион вскочил на ноги, ибо приближалось чудо, а чудо всегда любезно человеческому сердцу.

      Невероятными усилиями армейцам удалось вновь оторваться на одно очко. Плясали, убегая в спортивную историю, электрические секунды. Кондрашин пытался перекричать длинный вопль трибун:

      – Играйте на Белова! Саня, теперь в атаку!

      За восемнадцать секунд до конца герой ленинградского народа Юрий Штукин попал в кольцо и сделал свою команду чемпионом Советского Союза. Восхождение завершилось!

      МЫ ЧЕМПИОНЫ!

      Армейцы выбрасывали мяч из-за лицевой, уже потеряв свои столь привычные, почти внутриведомственные титулы. Семнадцать секунд, 16, 15, 14, 13, 12, 11, 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3… Затем на глазах десятитысячной толпы капитан армейцев Сергей Белов поднялся в воздух.

      Это было в углу площадки, под