Асан. Владимир Маканин

не без доли презрения он, пока мы топаем вверх, объясняет: сельские!.. Они все сельские!.. Только-только от своих баранов отошли на два шага. Не соображают. Если ему надо – берет кирпич. Если не надо – бросит кирпич вниз… А если там, внизу, чья-то башка, его не колышет!

      Однако при виде нас эти сельские все-таки заспешили. Этих людей сразу узнаёшь. Руки их к кирпичу непривычные. Корявые руки… Настоящие крестьяне. Настоящие косить-копать. Эти их вечные причитания, что денег нет… денег надо!.. для дочек надо!.. замуж дочкам надо!.. Оторванные нуждой от села, они смотрят на стройку тусклыми глазами. И на городских людей… На всех… Не различая чужих-своих. Им чужды Русланы, что один, что другой, им чужд я… Мы для них как некие сытые инопланетяне.

      Но ненависти в них нет и на грамм. И ведь тоже настоящие чеченцы. Вот они. Грязноватые трудяги, с узловатыми руками, с артритными пальцами от работы на холоде… в снегу… Они боятся меня, боятся Рослика… И так редко засветится в их глазах вдруг улыбка. Проходя мимо, я похлопываю ближайшего ко мне по плечу: «Как дела, дорогой!..» – и тогда он улыбается. Но даже и с улыбкой он смотрит мимо меня, мимо Рослика… смотрит куда-то далеко… куда-то, где его незамужние дочки… где некормленые блеющие бараны.

      Потоптавшись около (для поощрения вялой их работы), мы с Росликом отходим поговорить от рабочих подальше. Недострой похож на лабиринт. Кругом в полроста стены… Над головой небо… А говорить нам с Русланом-Росликом в общем не о чем. Поэтому мы говорим о войне. Здесь все так. А о чем еще?

      В отличие от притаенного Руслана прораб Руслан-Рослик весь на виду, особенно на виду и на слуху его антирусскость. Он без конца козыряет нелюбовью к русским. Он такой!.. Но я ему не верю. Его антипатия просто слова, просто болтовня. Легкая, нравящаяся ему самому болтовня! Росликом, кстати, его прозвали русские. Ласково прозвали.

      Никто у него не был убит. Никто из родных не погиб ни под бомбами, ни во время зачисток. Редкий случай. Счастливчик!.. И однако же маленький вулкан, переполненный злобой и ненавистью, – вот каким появился на вялотекущей стройке молодой Рослик-Руслан. Носил на виду нож в первые дни. Не угадать – кинется на тебя или тебе улыбнется. Я понял его не сразу. Тоже глупость! Недели две, не меньше, я ему соответствовал – носил пистолет с расстегнутой кобурой.

      Однако постепенно притерлись… Мало того, Рослик зауважал меня. Он подражал мне… Он подпал под мое влияние. Такое на дороге не валяется. За будущее можно было быть спокойным. Он усмехался, как я. Подсмеивался, как я. Курил, как я. Словечки мои повторял… И главное (главнее здесь не бывает) – Рослик хотел быть мне другом.

      Эта (могущая быть или не быть) дружба – его всегдашняя тема… Помимо войны… Конечно, Рослик в курсе моих с Русланом и с Гусарцевым дел. Рослик знает про наше трио. Все знает.

      На правах своего и знающего он прямолинеен:

      – Если Руслана убьют… Когда-нибудь… Я буду для тебя вместо него.

      То бишь в моем солярно-бензиновом бизнесе он заменит Руслана. Чем, собственно, Рослик хуже его?.. И не только заменит… Он