В круге света (сборник). священник Александр Дьяченко

батюшка обречен на одиночество.

      Помню, к нам на праздник из соседнего благочиния приехал пожилой протоиерей. Внешне батюшка очень походил на Евгения Леонова, а поскольку родом он был из глухой рязанской деревни, то и речь его была невероятно колоритной. После службы за праздничным столом отец Геннадий выпил рюмочку и сразу же стал быстро и много говорить: и всё про женщин, и всё плохо… И такие уж они, и сякие, эти Евины отродья!..

      Мне потом сосед по столу шепнул, что от батюшки, совсем еще молодого, только назначенного в сельский приход, ушла горячо любимая им жена. Ушла к соседу, жившему в той же деревне. Ходила рядом, а над бывшим мужем потешалась. Время от времени возвращалась обратно, а потом вновь уходила. Постепенно женщина деградировала, начала пить горькую и при встрече с благоверным могла крикнуть: «Ну что, блаженный? Ты хочешь сказать, что ты – нормальный мужик? Да настоящий мужик меня такую давным-давно удавил бы, а ты все принимаешь и принимаешь!» А он сам – детдомовский, всю жизнь мечтал о семье, о детях. И что-то в душе его в конце концов повернулось, и он возненавидел весь женский род. Жил один, никому не разрешал себе готовить и даже постельное белье сам стирал.

      Я разговаривал с ним всего несколько раз, а он, видя во мне благодарного слушателя, все рассказывал и рассказывал байки из священнической жизни:

      – Вот был у нас, значится, один батюшка, это еще в советские годы. Хороший батюшка, основательный… Служил в одном селе, много лет отслужил и решил он, значится, в конце концов застрелиться…

      У меня от историй отца Геннадия все в голове путалось. Ну скажите, как можно быть основательным батюшкой и в конце концов решить покончить с собой? В другой раз он мог начать рассказывать уже о другом священнике, который пришел к выводу, что ему необходимо утопиться. Правда, все попытки суицида оставались нереализованными и, слава Богу, заканчивались без смертоубийства.

      Через некоторое время я стал обращать внимание на то, что, кроме меня, батюшку никто больше не слушает. Поговорил с одним отцом из благочиния, где служил отец протоиерей.

      – От рассказов отца Геннадия у меня складывается впечатление, что в епархии, в которой он служил при коммунистах, значительная часть отцов страдала каким-то маниакально-депрессивным психозом и все норовила свести счеты с жизнью…

      Мой собеседник лишь грустно улыбнулся:

      – Все, о чем он рассказывает, – лишь его собственные мысли и переживания. Это он сам, впадая в отчаяние, думал с собой покончить. Его постоянно мучил вопрос: почему Господь с ним так поступил, почему попустил совершиться предательству? Он часто стоял на грани того, чтобы уйти из священства и вновь жениться, но такой поступок сам же считал изменой Богу, а кроме Христа, у него никого больше не осталось. Мы к его рассказам привыкли и не обращаем на них внимания, а ты – человек свежий, вот он тебе и изливает свою душу. А вообще-то так, как отец Геннадий, у нас никто больше молиться не умеет. Он ведь не просит, он вопиет к Богу!

      В том же самом благочинии,