Скорбь станет радостью. Святитель Игнатий (Брянчанинов)

разбойник, и вместе с этим разбойником, от убеждения души, исповедовать: Достойная по делам моим приемлю: помяни меня, Господи, во Царствии Твоем (Лк. 23: 41–42).

      Не раз я видел полное оскудение помощи человеческой, не раз был предаваем лютости тяжких обстоятельств, не раз я находился во власти врагов моих. И не подумайте, чтоб затруднительное положение продолжалось какое-нибудь краткое время. Нет! Так протекали годы; терялось телесное здоровье, изнемогали под тяжестию скорбного бремени душевные силы, а бремя скорбей не облегчалось. Едва проходила одна скорбь, едва начинало проясняться для меня положение мое, как налетала с другой стороны неожиданная новая туча – и новая скорбь ложилась тяжело на душу, на душу, уже изможденную и утонченную, подобно паутине, предшествовавшими скорбями.

      Однажды от внезапной скорби я почувствовал как бы нервный удар в сердце и три месяца пробыл безвыходно в келии, потрясаемый нервною лихорадкою. «Бог творит присно с нами великая же и неисследованная, славная же и ужасная» (шестая молитва св. Василия Великого. – Прим. ред.). Нам надо понять, что мы – создания Его, находящиеся в полной Его власти, а потому в совершенной покорности «сами себе, друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим» (последнее прошение на Великой ектении).

      Однажды я был подвергнут наказанию и бесчестию. Когда меня подвергли ему, внезапно ощутил я жар во всем теле моем и при нем какую-то не объяснимую словами мертвость, после чего вдруг запылало из сердца желание получить всенародное посрамление и заушение от палача на площади за грехи мои. При этом выступил румянец на лице; несказанная радость и сладость объяли всего; от них я пребывал в течение двух недель в восторге, как бы вне себя. Тогда я понял с ясностью и точностью, что святое смирение в мучениках, в соединении с Божественною любовью, не могло насытиться никакими казнями. Мученики принимали лютые казни как дары, как прохладное питие, утолявшее возгоравшуюся в них жажду смирения.

      Скорби мои по отношению к слабым силам моим были немалые, не сряду встречающиеся в нынешнее время. То, что не вдруг могли меня сломить, лишь усиливало и продолжало мучения: вместо того, чтоб сломить в несколько дней или несколько часов, ломали меня многие годы. В этих скорбях вижу Божие благодеяние к себе; исповедую дар свыше, за который я должен благодарить Бога более, нежели за всякое видимое мною в других земное, мнимое счастье. И это мнимое счастье, как ни низко (оно плотское!), могло бы быть еще завидным, если б было прочно и вечно. Но оно превратно, оно мгновенно – и как терзаются при его изменах, при потере его избалованные им. Оно непременно должно разрушиться, отняться неумолимою и неотвратимою смертию: ни с чем не сравнимо бедствие, с которым внезапно встречаются во вратах вечности воспитанники мнимого, земного счастья! Справедливо сказал святой Исаак Сирский: «Мир – блудница: он привлекает красотою своею расположенных любить его. Уловленный любовию мира и опутанный им не возможет вырваться из рук