Разрыв небесного шаблона. Татьяна Гармаш-Роффе

заметно, как глаза его излучают тревогу.

      Он отвернул голову.

      – Давайте, – согласилась Диана. – А куда пойдем?

      – Куда угодно.

      Они вышли из подъезда. Вечер был холодным, немного подмораживало. Тонко и тревожно (в унисон со странным чувством Андрея) веяло приближающейся весной.

      – Мама вам неправильно сказала: я не богатая невеста. Я трудяга…

      Трудяга. Андрей Саблин это слово страшно не любил. Но, странным образом, оно совсем не покоробило его сейчас. Из уст Дианы оно прозвучало как шутка. Может, потому, что в ней самой отсутствовала всякая суетность. Вот у Галины бизнес был суетным. Ярким, светским, тусовочным. А Диана… Она самодостаточна. Не нуждается в восхищенной толпе. О таких говорят: цельная личность.

      Цельная личность, надо же. Он никого не смог бы припомнить из своего окружения, кому подобное определение подошло бы.

      – Я фармацевт, – продолжала Диана, – у меня собственное производство, и я люблю свою работу. Зарабатываю хорошо, это верно. Но главное, я много времени отдаю ей. Поэтому редко бываю в ресторанах. Бизнес-ленчи не в счет, на них я не замечаю, что ем, больше о делах говорю. Оттого и не знаю, куда мне угодно, – улыбнулась она. – Не идти же в тот, где мы были днем…

      А у Андрея от этой улыбки осталось чувство медленно тающей в груди льдинки. Холодной и одновременно обжигающей, как глоток ледяной водки.

      Ужин прошел… Нет, пролетел. Два часа, как две минуты. Андрей не помнил, о чем они говорили, что ели, – он только помнил лицо Дианы, смену его выражений, движения губ. И как светились ее глаза.

      Он с сожалением расстался с Дианой у ограды ее дома. Она не пригласила Андрея к себе, и он был этому странным образом рад. Он сейчас не хотел физической близости, она бы только разрушила легкое, воздушное, как аромат, очарование. Которое он смаковал, пил маленькими глотками, наслаждаясь всеми рецепторами души…

      Диана направилась от калитки в сторону подъезда. Андрей смотрел на нее сквозь решетку ограды и вдруг, неожиданно для себя, окликнул.

      Диана обернулась.

      – Я хотел сказать вам…

      Она вернулась обратно к калитке. Приблизилась к Андрею.

      – Я хотел сказать, Диана, что вы… Что я провел прекрасный вечер с вами.

      – Вы мне тоже понравились, Андрей, – просто ответила она.

      – И я бы с радостью…

      – Я тоже, – усмехнулась она.

      – …Увиделись бы со мной снова?

      – Ну да. Вы же это имели в виду? – Диана рассмеялась.

      – Конечно.

      Андрей протянул руку сквозь прутья решетки и потрогал мех ее полушубка.

      – А вас Диана зовут или все-таки Дина?

      – Мама назвала Дианой. Но когда сердится, зовет Динкой. – Улыбка ее была нежной и радостной, глаза светились.

      Однако калитку она не открыла, а Андрей не попросил.

      Она только положила свою руку в перчатке поверх его. Андрей взял ее ладонь и, протащив меж прутьев, поднес к своим губам.

      Они так стояли некоторое время, глядя друг на друга сияющими глазами.

      Потом