Стихотворения. Песни. Александр Аркадьевич Галич

и сам бы взял кило, да плохо с де́ньгами,

      А как вызвали меня, я свял от робости,

      А из зала мне кричат: «Давай подробности!»

      Все, как есть,

      Ну, прямо – все, как есть!

      Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?

      Вот стою я перед вами, словно голенький.

      Да, я с племянницей гулял с тёти-Пашиной,

      И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

      И в моральном, говорю, моём облике

      Есть растленное влияние Запада.

      Но живём ведь, говорю, не на облаке,

      Это ж только, говорю, соль без запаха!

      И на жалость я их брал, и испытывал,

      И бумажку, что я псих, им зачитывал.

      Ну, поздравили меня с воскресением:

      Залепили строгача с занесением!

      Ой, ой, ой,

      Ну, прямо – ой, ой, ой…

      Взял я тут цветов букет покрасивее,

      Стал к подъезду номер семь, для начальников.

      А Парамонова, как вышла – стала синяя,

      Села в «Волгу» без меня и отчалила!

      И тогда прямым путём в раздевалку я

      И тёте Паше говорю: мол, буду вечером.

      А она мне говорит: «С аморалкою

      Нам, товарищ дорогой, делать нечего.

      И племянница моя, Нина Саввовна,

      Она думает как раз то же самое,

      Она всю свою морковь нынче про́дала

      И домой по месту жительства отбыла».

      Вот те на,

      Ну, прямо – вот те на!

      Я иду тогда в райком, шлю записочку:

      Мол, прошу принять по личному делу я.

      А у Грошевой как раз моя кисочка,

      Как увидела меня – вся стала белая!

      И сидим мы у стола с нею рядышком,

      И с улыбкой говорит товарищ Грошева:

      – Схлопотал он строгача – ну и ладушки,

      Помиритесь вы теперь по-хорошему!

      И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку,

      И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,

      Она выпила дюрсо, а я перцовую

      За советскую семью образцовую!

      Вот и всё!

<1963?>

      Весёлый разговор

      А ей мама ну во всём потакала,

      Красной Шапочкой звала,

      пташкой вольной,

      Ей какава по утрам два стакана,

      А сама чайку попьёт – и довольно.

      А как маму схоронили в июле,

      В доме денег – ни гроша, ни бумаги,

      Но нашлись на свете добрые люди:

      Обучили на кассиршу в продмаге.

      И сидит она в этой кассе,

      Как на месте публичной казни.

      А касса щёлкает, касса щёлкает,

      Скушал Шапочку Серый Волк!

      И трясёт она чёрной чёлкою,

      А касса щёлк, щёлк, щёлк…

      Ах, весёлый разговор!

      Начал Званцев ей, завмаг, делать пассы:

      «Интересно бы узнать, что за птица?»

      А она ему в ответ из-за кассы:

      Дожидаю, мол, прекрасного принца.

      Всех отшила, одного не отшила,

      Называла его милым Алёшей,

      Был он техником по счётным машинам,

      Хоть и лысый, и еврей, но хороший.

      А тут как раз