Война закончится через два дня. Виктория Николаевна Эйлер

столе освещает комнату. Круглый стол посередине комнаты и бордовый абажур с бахромой над ним. Между окнами располагается комод, покрытый овальной салфеткой. На комоде стоят фигурки слоников от самого большого до маленького в ряд. Там же чернильница с перьевой ручкой и шкатулка.

      Лидия только уложила младших детей, закрывает дверь и подходит к старшей дочери.

      Валентина вяжет кружевную салфетку крючком. В голландке горит огонь, обогревая дом.

      Лидия. Что за беда с этим светом! То он есть, то его нет! Жили и горя не знали, теперь только и делают, что отключают. Валюша, ты зачем опять вяжешь? (За окном слышно как подвывает метель).

      Валентина. Ой! Опять метёт! Завывает-то как гадко!

      Лидия. Не юли! Зрение себе испортишь!

      Валентина. Я же тебе утром говорила! Это подарок для Ираиды.

      Лидия. Забыла, честно говоря, за день! Какая между вами дружба никак в толк не возьму? Тринадцать и семнадцать лет. Пропасть!

      Валентина. Только через две недели исполнится! Сегодня довяжу кайму.

      Лидия. Завтра бы повязала при свете. Уж не на сутки они его отключили. Если хочешь, то возьми в чемодане отрез белой бязи. Подаришь красивую салфетку для этажерки.

      Валентина. Правда, можно?

      Лидия. Так семнадцать лет! Солидный возраст и подарок ему под стать!

      Валентина подскакивает с места, и обнимает сверху руками мать.

      Лидия. Только не задуши меня! (Улыбаясь и прихлопывая дочь по руке). Как день прошёл?

      Валентина. (Возвращаясь к вязанию). Вова играл в кубики, мы с Томой кукле сделали ноги. Из тех кусочков ткани, что совсем без дела лежат. К Ираиде заходили, у неё сегодня выходной.

      Лидия. И как она?

      Валентина. Просит, чтобы ты ей погадала.

      Лидия. Ещё чего. Пока первого шага не сделаешь, так ни одной дороги нет. Так и передай.

      Валентина. Мы на жжёной бумаге гадали и смотрели на тени.

      Лидия. Вот нет покоя дурной голове! Ещё хуже, когда их две!

      Валентина. Так мы дома раньше так делали!

      Лидия. Только какой с этого прок? Что нагадали в итоге?

      Валентина. У меня ничего интересного. Частокол какой-то и дырявый башмак. Прямо большой такой башмак и дырка в нём.

      Лидия. (Вздыхая). Тяжёлый год впереди!

      Валентина. Хотела бы я быть постарше. Раньше четырнадцати меня на фабрику не возьмут. До осени на одну рабочую карточку три иждивенца.

      Лидия. (Ободряюще). Проживём! Что вышло у Ираиды?

      Валентина. Жеребец! Скажи же, это ведь жених? Мы сразу так решили.

      Лидия. Так откуда мне знать!

      Валентина. Ну, мама! Конечно, ты знаешь! Такой красивый конь, такая грива у него и на нём наездница.

      Лидия. Гадать нужно после Нового года, на святки. Даже подумать страшно! 1943 год наступит через три недели. Два года войне, не живём, выживаем. Ну да ладно!

      Валентина. Так бабушка Ираиды говорит, что в старые времена, в это время гадали. Точнее получается предсказание.

      Лидия (С улыбкой). Так не пожурила её бабушка за ваши гадания?

      Валентина. Поворчала немного! Тридцать лет совсем всё другим было.

      Лидия. Страшно подумать. Я тогда была польская пани. Маленькая совсем девочка. Прямо как наш Вовочка, всего четыре года. Не знала ни слова по-русски. У меня были мама и папа, две сестры и брат. Всё было, а потом ничего не стало. Горькая доля сироты.

      Валентина. Ты когда так говоришь, мне сразу плакать хочется.

      Лидия. Так я редко вспоминаю. Одно мне всегда жаль будет. Отца твоего, Николая, уж больно любила я. Как вспомню глаза его, так порой внутри сожмётся.

      Валентина. Я совсем его не помню.

      Лидия. В три года никто ничего не помнит. Мне шесть лет было, как одна осталась. Много ли помню?! Куда там! Чуть, да ничего! Свадьбу старшей сестры, её отъезд во Францию, да как ехали поездом в Москву к родственникам. Потом как от тифа мамы не стало, и сняли её с поезда. Как держала из всех сил младшего брата, пока не вырвали у меня его из рук. Потом только детский дом в Зиме. Это был кромешный ад. Потом в семью взяли, чтобы меня нянькой сделать. Правда, спасибо им, научили меня русскому языку. Сказать сейчас время хуже? Даже язык не повернётся!

      Валентина. (Кивая головой на фотографию Тимофея Дмитриевича в окружении детей и жены). Хотя бы папа вернулся с войны, раз уж мой на руднике погиб.

      Лидия. Богу в уши твои слова! Малышей поднимать тяжело совсем будет без него. Чем кормить ума не приложу. Летом хоть как-то, а зимой совсем беда.

      Валентина. Он вернётся! Он должен вернуться! Я им каждый день про него истории рассказываю. Как комнату пристроил, как Тамаре кровать смастерил, как Вова на него похож.

      Лидия. Один в один! Красивый будет!

      Валентина. Красивый! Глаза большие, синие, как глянет, так залюбуешься.

      Лидия. Что-то он подкашливает. Ты завтра