Три женщины в городском пейзаже. Мария Метлицкая

осень – паршивое время. А про ноябрь нечего и говорить. Скорее бы зима! Снежок и морозец, ощущение приближающегося праздника и ощущение наступающих перемен.

      Какая наивность: какие перемены, перемен давно нет. А если и есть, то точно не к лучшему. Но странное дело – ощущение праздника неизбывно! Как казалось в далеком детстве: завтра перевернется страница календаря, проводим старый, надоевший и не очень удачный год, наступит первое января и – все будет иначе. По-другому. Но точно лучше, чем в прошлом году. Как же! Все оставалось по-прежнему. Странно устроен человек: взрослея, он перестает верить в Деда Мороза, в новогодние сказки, в чудеса, да просто почти перестает верить, в том числе людям. А вот это волнующее, трепетное ощущение перемен в новом году остается.

      Умывшись, Лида включила кофеварку и, широко зевнув, села на стул. Боже, как все неохота: готовить, собирать сумку, причесываться, краситься и одеваться. Неохота выползать из теплой квартиры и спускаться в метро. А что охота? Все просто: бухнуться в кровать и… уснуть. Просто закрыть глаза и ни о чем не думать. Хотя смешно – разве такое бывает?

      Заворчав, кофейная машина раздраженно выплюнула кофе. По кухне поплыл любимый запах. «Этот запах и примиряет с суровой действительностью, – подумала Лида. – И перед работой, и в выходные. Ну и вообще в любое время, всегда». Есть не хотелось. Ей никогда не хотелось есть по утрам. Но это неправильно, и Лида со вздохом отрезала кусок сыра. В чашку плеснула молока. И, чуть подумав, положила чайную ложку сахара. Нельзя, но в субботу можно. Должны же у человека быть послабления.

      На маленькой, шестиметровой, кухне было уютно. Лида с гордостью оглядела свежий ремонт: молодец, что решилась! Решилась взять кредит, сделать ремонт и поменять кухонную мебель. Правда, вслед за этим потянулись занавески, светильник, ну и вся техника. Ничего, справлюсь. Главное – красота!

      Мама, разумеется, не одобряла и отговаривала – мама гордилась, что за всю жизнь не заняла ни одного рубля. «Ни од-но-го, – по слогам повторяла она, – и спала спокойно. Чего-то нет? Значит, не надо! До этого же обходилась. Ну и вообще – предела хорошему нет: сделаешь одно – захочется остальное». Странная психология, но живущих в долг – а в нынешнее время в кредит – мама не только опасалась, но и презирала.

      Мама есть мама. Ольга Ивановна – человек железных принципов и твердых постулатов, незыблемая скала, вектор правильных поступков и человек, не идущий на компромисс. Характер плюс специальность – в недавнем прошлом она была сосудистым хирургом, профессором и заведующей отделением, автором монографий и научных трудов. Словом, медицинская элита и уважаемый человек. «Без своего характера я бы ничего не достигла, – заявляла мама и добавляла с усмешкой: – И кстати, все успела. И замуж вышла, и дочь родила. А не только карьеру делала. Ну и за собой следить успевала, ты это знаешь».

      Чистая правда, со стороны все было именно так: Ольга Ивановна Вершинина была красивой и ухоженной женщиной. Нет, ярой поклонницей моды и шмоточницей она не была – это для бездельниц! Но стиля придерживалась – узкие юбки, а потом и брюки, модные водолазки и пиджаки, невысокие, но все же каблуки. Немного косметики – чуть-чуть тронуть тушью ресницы и светлой помадой губы. Правда, длинные ногти и лак на ногтях исключался – хирург.

      И духи мама любила – горьковатые, острые, похожие на мужские и непременно французские.

      У Ольги Ивановны был красивый профиль и не очень удачный фас. «Если я хотела понравиться, – смеялась мама, – то всегда поворачивалась в профиль!» Да, и юмор иногда был маме не чужд. Правда, нечасто – женщиной она была серьезной и строгой.

      О том, что Лида взяла кредит да еще и немного заняла, мама не знала. Иначе – точно скандал. А если не скандал, то вереница упреков. И Лида с легким сердцем наврала, что накопила. Она часто маме врала – так было проще. Но мама отнеслась к этому с сомнением: «Ты и накопила? Ха-ха. Ни за что не поверю!» Однако Лида стояла на своем.

      Правду знала только Тася – от нее Лида ничего не скрывала. Тася обрадовалась и, как всегда, поддержала: «Умница, молодец, что собралась и решилась. Деньги – мусор, пыль, они приходят и уходят, ну и вообще любить деньги безнравственно. А обновление, радость и удовольствие – это все. Лидуша, ты только представь, – и Тасино лицо озарялось улыбкой, – выходишь утром на кухню, заводишь свою кофеварку, включаешь музыку и – балдеешь. Вокруг красота – новый гарнитур, новые стены, новый светильник. И ты во всей этой сказке. А, Лидуся? И у тебя тут же, в секунду, поднимается настроение».

      Так все и было – Лида балдела, и настроение улучшалось. Правда, понимала, что никакого моря в этом году не будет, но свой ежедневный кайф ловила – в конце концов, отпуск у нас две недели, а все остальное время мы на работе и дома.

      Да, кухня получилась именно такой, о какой она мечтала: желтенький гарнитур – мама критически хмыкнула: «Веселенький», – занавески в лимонных бабочках, зеленоватый кафель на полу, зеленый светильник. Все зелено-желтое, с оранжевыми вкраплениями (скатерка, тарелки, керамика). Такой обнадеживающий, солнечный, летний микс – в общем, красота. Кухня – лето! Теперь наплевать, что она живет в городе с вечно серым, металлическим небом и слабой