Сердце из нежного льда. Светлана Демидова

обыкновенного: темноволосого, кареглазого и не слишком высокого ростом, почти красавцем. Он улыбался так же ослепительно, как Юрий Гагарин, имел потрясающе красивый тембр голоса и умел расположить к себе любого.

      Алла уже собиралась сшить себе все в том же ателье «Смерть мужьям» красное платье, как вдруг необходимость в ярких туалетах опять отпала. На майские праздники из Нижнереченска к Александру Леонидовичу Звягину приехала законная жена с двумя девочками-близняшками. Она сделала супругу «сюрприз», явившись с вокзала вместе с дочерьми прямо в институт. О счастливом воссоединении мужа и отца со своим семейством в холле родного здания Алле услужливо доложили сослуживицы. Она не поверила, хотя услышала за спиной что-то вроде: «Это ей за нашего Романа расплата». С чрезвычайно прямой спиной и застывшим лицом Алла спустилась на первый этаж. Через дырку от вывалившегося звена стеклопрофилита она смотрела из коридора в холл и не хотела верить своим глазам. Вокруг Александра прыгали две абсолютно одинаковые девчушки лет шести, а его самого собственнически обнимала за шею пухленькая молодая женщина с немодной в то время, но очень шедшей ей толстой пшеничной косой. На Александре Леонидовиче, что называется, не было лица.

      На Алле тоже не было никакого лица, когда она оторвалась наконец от дыры в стеклопрофелите и столкнулась с директором института. Это выражение полного отсутствия лица так поразило начальника, что он вынужден был сам заглянуть в дыру в стене. Увидев то, что и должен был увидеть, он остановил Аллу, бредущую по коридору к лестнице на этажи, и сказал:

      – Извини, Алла… Я знал, конечно, что он женат, на работу ведь нанимал… Я должен был тебя предупредить, но… – он развел руками. – Я думал, что он тебе сам все сказал и что ты была не против… Чужая душа – потемки.

      Директор института, наверно, еще долго развивал бы свою мысль о странности и непредсказуемости человеческих отношений, но вовремя заметил, что Белозерова близка к обмороку.

      – Вот что, Алла… Иди-ка ты домой… Отдохни пару дней, погуляй… Ну я не знаю… что еще… Сходи куда-нибудь… Вот! В Театре эстрады сейчас Геннадий Хазанов выступает со своим кулинарным техникумом. Ухохочешься! Мы с женой позавчера ходили… А с бухгалтерией и табельной я договорюсь. Скажу, что… это… ну, в общем, найду что сказать!

      Алла благодарно посмотрела на директора, одного из лучших представителей семейства мужчин, и пошла к выходу из института. Ей пришлось пройти мимо все еще обнимающихся Звягиных. Как среагировал на ее торжественный проход мимо них зам по науке, Алла не заметила. Ей было уже не до него. Она не могла понять, каким образом опять так расслабилась и попала в лапы к очередному оборотню. Ей ли, уже битой и тертой жизнью, утрачивать бдительность! Ей ведь уже далеко не двадцать, когда Счастливчик мог вить из нее веревки! Как же Звягин сумел ее так приворожить? Чем? Неужели всего лишь песнями под гитару? Неужели приятным голосом и улыбкой? Это ведь все такое внешнее… А она уже давно не реагировала ни на что внешнее, броское и эффектное. Казалось,