Время библиомантов. Противостояние. Кай Майер

бы проще, будь я в состоянии понять, что, собственно, произошло.

      – Ты спрашивала об Арбогасте.

      – Откуда у него такая большая власть над Изидой?

      – Не знаю, правильно ли называть это «властью». – Целестин засунул руки обратно в карманы ветровки. – Но она долго находилась под его влиянием. Можно даже сказать, что Арбогаст сделал из Изиды то, что она представляет собой сегодня.

      – Она была его ученицей, но это никак не объясняет того, что случилось в Либрополисе.

      – Ты ведь знаешь, что мы с Изидой надолго отдалились друг от друга… – Целестин смущённо потупился. – После того как я привёз её из ночных убежищ в Лондон в послевоенные годы, я едва ли был самим собой. Она тебе наверняка об этом рассказывала?

      – Совсем немного.

      – Изиде было года четыре, когда я взял её к себе. Точно никто не знал, мы могли лишь приблизительно определить её возраст. Ребёнку нужны внимание и защита, и вначале я думал, что смогу ей всё это дать. Я удочерил её и стал заботиться о ней, но одновременно чувствовал – и с каждым днём всё отчётливее, – что домой привёз не её одну. За мной по пятам шла война. Вот здесь, понимаешь? – Он ткнул себя в лоб, словно там всё ещё бушевали сражения минувших лет. – И избавиться от этого не представлялось никакой возможности. Вот тогда я и решил распрощаться с библиомантикой: выбросил все книги, очистил помещения, раздал мебель. Я хотел отказаться от прошлого, всё от себя оттолкнуть. Не Изиду, её – ни за что, но я боялся себя самого и боялся за неё.

      – И тогда ты отправил её в интернат.

      – Потому что был идиотом. Ей только исполнилось десять, и ей нужен был настоящий отец, а не бестолковый тупица, который не в состоянии избавиться от кошмаров войны и даже отказывается от своего библиомантического дара. Тогда-то я и начал сбывать книги постранично, потрошить их, причинять им боль, только чтобы библиомантика меня оставила в покое. Чтобы наконец, – он чуть помедлил, – наконец стать нормальным. Но, естественно, это всё лишь усугубило.

      Изида поведала Фурии эту историю в общих чертах, окончив её на том, что Целестин перестал быть библиомантом, а сама Изида подпала под влияние Академии.

      – В интернате к ней тянулись дети, сами глубоко закапывавшиеся в книги. Моя вина. Будь я с ней, вместо того чтобы бежать от самого себя, у неё в жизни было бы ещё что-то помимо книг. В четырнадцать её спросили, не хочет ли она поступить в лицей. В школу агентов Арбогаста. Кузницу кадров Академии.

      – И она, конечно, согласилась.

      Целестин утвердительно кивнул:

      – Не заставил себя ждать и тот час, когда Арбогаст заметил, какой в ней дремлет талант. – На секунду он приостановился, словно мучительно вспоминая какие-то детали. Он стоял нахмурившись и массировал виски большими пальцами. – Иной раз подробности размываются, словно утрачиваешь их.

      Прежнее прошлое, где Изида ещё не была экслиброй, заменилось новым прошлым, созданным Фурией благодаря её влиянию на Зибенштерна. Но Фурия об этом умолчала, чтобы не перебивать Целестина вторично.

      – Арбогаст взял её