Время библиомантов. Начало пути. Кай Майер

улыбался каждый раз, когда речь заходила о багажнике. Тиберий Ферфакс беспрекословно терпел причуды своего водителя. Сандерленд был непоколебим.

      Иногда он всё же приоткрывал перед детьми свою миниатюрную вселенную.

      Фурия, стараясь не показаться слишком уж любопытной, спросила:

      – И сколько времени он уже этим занят?

      – Пару минут, – сказал Пип.

      Сандерленд отошёл от автомобиля на несколько шагов и скрестил руки на груди. В луче света, бившего из багажника, возникла белая фигура в костюме космонавта, который держал в руке верёвку, привязанную к ошейнику слона. Фурия отдала бы что угодно, лишь бы узнать, как именно этот зверь уместился в багажнике «роллс-ройса». Космонавт и слон ровным шагом удалились, оставляя в воздухе шлейф из серебряной пыли. Пип восторженно захлопал в ладоши, а Фурия вздохнула и отошла от окна.

      – Ух ты! – закричал Пип. – Это было замечательно!

      – Но это всего лишь глупая иллюзия.

      Ну сколько можно объяснять ему, что к чему? С таким же успехом она могла бы поговорить со стенкой.

      – Это просто фокус, как с кроликом, которого достают из шляпы. Некоторые пользуются шляпами, а Сандерленд – своим багажником.

      Пип смерил сестру презрительным взглядом. Было совершенно ясно: с её мнением он не согласен. Целая вселенная! – читалось в его восторженном взгляде. Пип снова уставился в окно: там космонавт как раз заводил слона в ближайший лес. Как и всегда, найти какие-нибудь следы чудес Сандерленда потом будет невозможно. У Фурии имелась своя теория по поводу причудливых спектаклей: возможно, Сандерленд использовал проектор, скрытно установленный в багажнике.

      Одно было совершенно точно: книги здесь были ни при чём, иначе её отец, а возможно, и сама Фурия, давно бы это почувствовали. Сандерленд ни капельки не владел библиомантикой, но зато он был отменным фокусником. Его чудачества уже перестали изумлять обитателей резиденции. Единственным, кого представления водителя продолжали восхищать и удивлять, словно он видел их впервые, был Пип. Такое вот странное противоречие: угрюмый Сандерленд, который и улыбался-то редко, не говоря уже о том, чтобы выражать восхищение или радость, отлично знал, как сделать счастливыми других. Почему-то с первого же дня он полюбил Пипа и каждый раз старался уделить ему внимание, а вот с Фурией водитель держался хоть и вежливо, но довольно скованно.

      Она поймала себя на том, что тоже провожает взглядом шлейф из серебристых пылинок. Те падали на землю и растекались блестящими потоками. Сандерленд повернулся к окну и снова поклонился, затем захлопнул крышку багажника, сел за руль и повёл свой «роллс-ройс» на задний двор – там располагалась парковка. Именно так и заканчивались каждый раз эти странные представления, будто бы ничего удивительного и не произошло.

      – Ну-ка марш в кровать! – Фурия спрыгнула со стола, и вдруг резкая боль пронзила её коленку, словно иглой.

      Пип продолжал всматриваться в ночь. На горизонте занималась