Аскольдова невеста. Елизавета Дворецкая

еду: котел с кашей сняли с огня, Битень раскладывал большим черпаком кашу по мискам – сперва старшим, потом младшим. Отроки, нарезав на щите несколько караваев, обносили по кругу всех сидящих.

      – Зла? – Ольгимонт обернулся. Не сказать, чтобы его сильно удивил этот вопрос. – Не надо быть чародеем, чтобы знать, кто желает мне зла. Князь кривичский Станислав Велебранович. Спит и видит, чтоб я на первом корне споткнулся и себе шею свернул.

      – Да ведь и я давно хотел спросить: что у вас тут про Станилу Велебрановича слышно? – подхватил Белотур. – Как-то не до того было, а теперь едем к Двине – не объявлялся он за лето?

      – А кто он такой?

      – Станислав Велебранович – молодой князь кривичей, с Лучесы, – пояснил Дивляне Ольгимонт. – С моим отцом, Громолюдом, они в родстве. Тут кривичи живут, а дальше, на Днепре, – смоляне, племя моего отца. Рассказывают, они издалека пришли, с Дуная самого. И было всегда так, что смолянами свой князь правил, а кривичами свой. И сколько люди помнят, то смолянский князь пытался кривичей под себя взять, то кривичский – смолян. Через эти земли торговые пути проходят, богатства текут.

      – И почему он желает тебе зла?

      – Потому что его род и наш род уже давно воюет за эти места. – Ольгимонт показал вокруг. – За волоки.

      – Еще лет пять назад война у них тут была, – добавил Белотур. – Не совсем здесь, а подальше на полудень, поближе к Днепру. Князь смолянский Громолюд у нас, у полян, у князя Аскольда подмоги просил. И дали мы ему подмогу. И я в поход ходил, и даже шурь мой, княжич Радимер.

      – А, твоя ведь жена – из князей радимичских! – вспомнила Дивляна.

      – Да, а это брат ее меньшой, Радим. Его тогда едва мечом опоясали, двенадцать или тринадцать сравнялось, мой Ратеня сейчас в таких же годах. Но ничего, не оплошал, бился хорошо. Отстояли мы смолянскую землю от Велебрана кривичского, да так, что и самого его в битве убили, войско их рассеяли. Громша кривичей данью обложил до самых полотеских пределов, до Лучесы – там уже Всесвят полотеский дань берет. У него Станила Велебранович только и укрылся – он князю Всесвяту сестрич.

      – А сейчас мы на чьей земле? – обеспокоенно спросила Дивляна, еще не вполне разобравшись, где какой князь и чего от них ждать.

      – Раньше эта земля Велебрану давала дань, а теперь дает Громолюду, – пояснил Белотур, вылавливая из своей каши упавшую травинку. – Да всю прошлую зиму, как я слышал, молодой князь Станила по весям разъезжал и себе требовал дани. Многие убоялись и дали – дружину ему вуй, князь Всесвят, сильную собрал. И говорил-де князь Станила, что и все земли, что прежде под рукой его отца были, он себе воротит. Князь Громолюд об этом знал и тоже повелел смолянам и кривичам в поход собираться. Я это все слышал весной, когда на полуночь ехал. А теперь что? – Он вопросительно посмотрел на Ольгимонта. – Или тебя на Ловать посылали врага на меже сторожить?

      – Станила, видно, узнал, какое мы войско собрали, и еще раз хотел дело миром решить. Летом присылал людей