Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро. Адам Бревер

Ты стараешься избегать его с того самого дня, как поселилась в этом доме. Быть может, он выглядит слишком радушным, а единственное, чему ты научилась за годы скитаний, это не доверять тем, кто чересчур радушен. Особенно мальчикам. Но его приглашение подано как нечто особенное: теперь, по его словам, он относится к тебе, как к члену своей семьи. Говорит умные слова, всего парой предложений дает понять, что ты заслужила его внимание, и внезапно ты ощущаешь прилив гордости. Всего на миг ты забываешь, что никогда не стремилась к его обществу. Хотя он уже подросток, Бадди носит то, что требует бабушка, – брюки-хаки и строгую белую рубашку. И то, и другое всегда выглажено. На тебе – платье, длинное, опускающееся ниже лодыжек. Миссис Мартин говорит, что носить что-то другое – значит искушать дьявола. Ты не уверена насчет дьявола, но Бадди в твою комнату никогда не войдет. Она слишком детская. Слишком скромная и непритязательная. Вот у него – комната молодого человека. И все равно в ней стоит какой-то мальчишеский, спертый, солоноватый запах, настолько тяжелый, что не помогает даже открытое окно. Вообще-то его комната выглядит чистой и опрятной – другого миссис Мартин и не потерпела бы. Несколько раз в день она проходит мимо, заглядывая в приоткрытую дверь, ворчливо напоминая, что чистота – залог благочестия. Но с кровати, на которой ты сидишь, нетрудно заметить признаки беспорядка. Кучка грязных носков. Комочки пыли. Скомканные бумажки. Все это – в углах, там, куда никто не заглядывает.

      – Не бойся, – говорит он. – Я же сказал: здесь ты в полной безопасности.

      – Я и не боюсь.

      Что еще ты можешь сказать?

      – О, могу поспорить, что в глубине души ты такая же нервная, как и твоя мать.

      – Я не боюсь, – повторяешь ты шепотом, глядя прямо на приоткрытую дверь – вдруг миссис Мартин вздумается заглянуть в комнату еще раз?

      – Да не волнуйся ты так, – говорит он. – Это нормальный дом. Моя бабушка уверена, что нас защищает Господь.

      Он вытягивает руку и сдавливает тебе плечо. На секундочку у тебя возникает ощущение, что у него вполне хватит силы сломать кость…

      – У нас тоже нормальный, – отвечаешь ты.

      – Говори, пожалуйста, громче. Я тебя почти не слышу.

      – Просто у нас с мамой была черная полоса. Так бывает.

      Ты дергаешь плечом, но он не убирает руку.

      – Черная полоса, – повторяет Бадди с неприятным, немного ханжеским и злобным смешком. – У нас здесь черных полос не бывает. У нас всегда все тип-топ.

      – Я скоро вернусь домой. Как только мама сможет вернуться к работе. – Ты передвигаешься ближе к краю кровати, в душе надеясь, что просто свалишься на пол. – Знаешь, она работает в Голливуде. Над фильмами.

      Он подсаживается ближе.

      – Монтирует фильмы. Редактирует. А еще она знает многих звезд. Она там в самой гуще всего. Так что все будет в порядке.

      Его рука сползает с твоего плеча на грудь; от твоей кожи его ладонь отделяет лишь ткань твоего платья. У