Снимай меня полностью. Дарья Сойфер

Что я красотка? Я привыкла говорить правду. В том числе самой себе!.. Эй, ты чего там делаешь?

      – Свою работу, – Рома уже увлеченно щелкал затвором. – Ты не отвлекайся, не отвлекайся… Голову только чутка разверни.

      – Что?..

      – Давай-давай. Немного слез для ноября будет в самый раз. И если уж тебя совсем не затруднит, еще опусти немного простынку.

      – Эй! – возмутилась она. – Я же получусь опухшей!

      – Вот женщины! Говорят не плакать – она плачет. Говорят плакать – она злится. – Рома фыркнул и склонился над видоискателем. – Вспомни еще что-нибудь грустное.

      – Я так не могу…

      – «Белый Бим Черное ухо», – услужливо подсказал изувер по ту сторону камеры. – Никому не рассказывай, но я сам рыдал в голос, когда мама дала мне книжку.

      – Рома! Мы же договаривались, что все будет красиво и эротично!

      – Еще как! А «Бэмби»! Маленький олененок! Одинокий! В лесу! – он добавил голосу трагизма. – И у него убили маму…

      – Перестань сейчас же!

      – «Король Лев», – продолжал издеваться Рома. – Добрый король погиб, спасая сына… Если ты из-за этого не заплачешь, то ты самая бессердечная из всех, кого я видел.

      Юну вдруг разобрало на хохот. Она не знала, чего именно от нее пытаются добиться, но Рома так потешно старался довести ее до слез… Нет, Юну, конечно, дразнили в школе, иногда задевали едким словцом на вечеринках. Но даже у мальчишек получалось расстроить ее лучше.

      – Ужасная женщина, – насупился Рома. – Ничего святого!

      – Ты правда думаешь, что я плакала из-за фильмов? – выдавила она сквозь смех.

      – Ах, наврала… – он грозно сдвинул брови. – Ну, держись. Фигура, значит, тебе не нравится? Окей. Ты – толстая.

      – Что?..

      – Ага. Еще какая. И коленки у тебя некрасивые.

      Впервые в жизни мужчина говорил Юне гадости, а она, вместо того чтобы обидеться, хохотала, как ненормальная.

      – А вот и нет! – Она задрала простыню, демонстрируя ноги. – Нормальные у меня коленки!

      – Кошма-а-ар! – притворно ужаснулся он. – Спрячь сейчас же! Это нельзя показывать людям! Ни за что! А эти пальцы на ногах? Почему они у тебя такие длинные? Признавайся, ты ими играешь на пианино?

      – Рома, прекрати… – Она всхлипнула, задыхаясь от смеха. Вытянула ноги и пошевелила пальцами, отчего Рома завизжал и закрыл лицо ладонями.

      – Злая ты! И толстая! И попа у тебя толстая!

      – У меня?! – Юна вскочила и повернулась спиной. – Как тебе не стыдно! Ты просто не видел толстых поп! Смотри, – она качнула задом. – Почти не трясется.

      – Я больше никогда не смогу уснуть! За что ты так со мной? – простонал он и щелкнул затвором.

      – Ага, а сам фотографируешь! Признавайся, спрячешь потом и будешь разглядывать, потому что лучше попы ты не видел!

      – Пф-ф-ф… Ничего подобного. Просто отправлю ее на конкурс «Самые ужасные попы мира». А ты пока освобождай место на полке для главного приза!

      – Бессовестный! Все ты врешь. – Юна сама не понимала, как Роме удалось затянуть ее в какую-то