Казус бессмертия. Сергей Ересько

взрывчаткой. К этому примешивались запахи апельсинов и сортира… Последние два резко диссонировали со всеми предыдущими. Пауль понял, что апельсинами пахнет из садика, а сортиром – из правого окна. Видимо, по улице проехала ассенизационная машина. Шрабер отбросил в сторону последние запахи и осознал, что все остальные чудесно ассоциируются с Нобелевской премией. Он усмехнулся…

      Приобретение высшей награды в его планы не входило. Да и была ли она высшей на самом деле? Неужели, смысл жизни талантливого ученого может заключаться в получении звания нобелевского лауреата или в радостном оприходовании премиальных денег? Может, существует и более ощутимая награда? Скорее − да, чем нет. Но только если будет выполнена поставленная перед собой задача, если попадание в цель, наконец, совершится! Но цели Шрабер пока не достиг, а обеспечить бессмертием страждущее человечество не входило в его планы абсолютно.

      Он вздохнул, мысленно отогнал прочь от себя несерьезные запахи и вернулся к прежним размышлениям. Пауль подумал о том, что дело, которым он занимался большую часть своей жизни, так и не доведено до конца. Ряд успехов, конечно, состоялся, и это радовало. Но до завершения дела было еще далеко, а возраст диктовал свои условия, и неизвестно, сколько времени еще осталось, и хватит ли этого оставшегося времени… Вот здесь и выскочил этот препарат.

      Шрабер уже рассчитал количество эликсира, необходимое для принятия человеком его комплекции, но никак не решался ввести сыворотку себе. Мыши, как известно, разговаривать не умеют, и что с ними происходит после принятия препарата, он не знал. Может, это жутко больно? А что случится с разумом? Пауль боялся и потому все не решался произвести эксперимент над собой.

      Неожиданно раздалась настойчивая трель звонка. Шрабер встрепенулся и, чертыхнувшись, открывать дверь не пошел. Пусть думают, что никого нет дома… Но звонок не унимался. Трезвонили нагло и длинно, не собираясь, по всей видимости, прекращать это занудное действие. Пауль встал, подкрался к правому окну, слегка отвел штору и осторожно выглянул.

      За невысоким забором, ограждавшим маленький аккуратный садик, Шрабер увидел свой небольшой «Фольксваген», пылившийся на улице. Между ним и калиткой маячил какой-то человек. Он переминался с ноги на ногу и непрерывно жал на кнопку электрического звонка. Пауль понял, что отсидеться не удастся и придется выйти к неожиданному посетителю. Он со злостью выругался, нацепил на нос очки и, старчески шаркая тапками, пошел открывать калитку.

      Звонившим оказался молодой крепкий парень лет двадцати пяти. Коротко подстриженные черные вьющиеся волосы покрывали его большую голову. Мясистый горбатый нос торчал над пухлыми губами, а два больших, навыкате, глаза с темно-карими зрачками пронзительно глядели на Шрабера. Молодой человек изогнул губы в улыбке и произнес по-португальски:

      – Простите за беспокойство…

      – Говорите по-испански, − раздраженно перебил его