Лазарит. Симона Вилар

удалось забыться только на рассвете. Его никто не тревожил, и спал он долго, глубоким и безмятежным сном. Прежде всего потому, что нигде он не чувствовал себя в такой безопасности, как здесь, в этом знакомом до мелочей доме. Так повелось с тех пор, когда он впервые попал к этим людям в качестве приемыша и вскоре поверил, что наконец-то обрел семью, которой не безразлична его судьба. И какие бы испытания ни готовила ему жизнь странника и воина, он всегда возвращался сюда, как в тихую гавань.

      Рыцарь проснулся, когда солнце стояло высоко. Слуга сообщил, что Сабир и Эйрик уже здесь. Эйрик храпит в отведенной ему комнате, утомленный бурно проведенной ночью, а Сабир расположился в дальнем конце опоясывающей дом галереи и совершает полуденный намаз, обратившись лицом к Мекке.

      После омовения и завтрака Мартин, облачившись в легкие свободные одежды, направился в покои Ашера бен Соломона: приглашение было передано ему одному, и это значило, что покровитель намерен поручить ему нечто необычное.

      Минуя галереи и переходы просторного дома даяна, он снова поразился его великолепию. Стены покрыты золоченым декором, на панелях – затейливая вязь изречений древних мудрецов, за занавесями, в нишах, – низкие диваны, заваленные шелковыми подушками, ноги утопают в драгоценных коврах из Шираза. Прислуги нигде не было видно, из сада доносилось только мелодичное журчание фонтана и шелест листвы, и от этого тишина казалась еще более глубокой. И это в шумной, крикливой, пыльной и душной Никее!

      Поистине, этот народ умел окружать себя удобствами и благами, неведомыми другим племенам. Но иначе и быть не могло: дом еврея – его крепость, житница, источник радости и счастья. Здесь забываются все страдания и унижения, выпавшие на долю гонимого и презираемого народа.

      У входа в покои Ашера бен Соломона Мартин приподнял тяжелую, расшитую серебром занавесь и ступил в прохладный полумрак. Дневной свет проникал сюда сквозь листву глициний и плюща, оплетавших решетку оконного проема. Полумрак казался зеленоватым, драпировки вдоль стен слегка колыхались от движений воздуха, и казалось, что ты внезапно оказался под водой.

      Даян сидел за столом у окна, перед ним лежал свиток Торы.

      – Да пребудут с тобой мир и благословение, мальчик мой, – приветствовал он вошедшего.

      – Да умножится это благословение на тебе и на твоей семье, мудрый Ашер бен Соломон, – сдержанно поклонился рыцарь.

      Он поцеловал руку покровителя и опустился на диван напротив. Несмотря на все свое самообладание, Мартин был напряжен: он понимал, что откладывать разговор о Руфи не следует. Другого подобного случая может и не представиться. В то же время он испытывал некоторую робость перед Ашером – возможно, уходящую корнями в его сиротское детство.

      Ашер развернул свиток.

      – Эта книга веками ограждает мой народ от духовного вырождения, невежества и варварства. Из века в век сыны Израиля подвергаются гонениям и пребывают в презрении. Участь наша нелегка. И все же мы – избранный народ, так как не нуждаемся в посредниках между нами