Исчезновение принца. Комната № 13. Эдгар Уоллес

совершенно правы! И это наводит на весьма необычную мысль, не так ли?

      Какое-то время Марч молча смотрел на него, а потом отчего-то нервно вздрогнул, когда дверь харчевни распахнулась и еще один человек быстро подошел к стойке. Он швырнул на нее монету, потребовал бренди и лишь после этого заметил двоих посетителей, которые сидели за непокрытым деревянным столом у окна. Когда он повернулся, вид у него был довольно озадаченный, и тут Марча ждала еще одна неожиданность, поскольку товарищ его по-свойски приветствовал вновь прибывшего, который оказался не кем иным, как сэром Говардом Хорном.

      Выглядел он намного старше, чем на своих портретах в иллюстрированных газетах, что свойственно всем политикам. Гладкие светлые волосы государственного мужа были тронуты сединой, но круглое лицо его казалось почти смешным, тем более что римский нос в сочетании с живыми, яркими глазами делал его чем-то похожим на попугая. Шапка его сползла на затылок, а под мышкой он держал ружье. Гарольд Марч по-разному представлял себе встречу с великим политиком-реформатором, но никогда не думал, что он при этом будет держать в руках ружье и пить бренди в трактире.

      – Так ты тоже остановился у Джинка, – сказал Фишер. – Похоже, к нему весь свет съехался.

      – Да, – ответил канцлер казначейства. – Тут прекрасная охота. Дичь так и идет… По крайней мере, та, которая не идет к Джинку. Никогда не встречал такого паршивого охотника с такими замечательными охотничьими угодьями. Нет, сам-то он чудесный парень и все такое, я против него и слова не скажу, но он так и не научился ружья держать, пока паковал свою свинину или чем он там занимался. Говорят, он как-то отстрелил кокарду со шляпы собственного слуги. М-да, держать слуг с кокардами – в его духе. Еще один раз он попал в петуха на флюгере на своей дурацкой золотой беседке. Это, наверное, единственная птица, которую он подстрелил за свою жизнь. Ты сейчас туда идешь?

      Фишер расплывчато ответил, что у него есть еще кое-какие дела, поэтому он придет чуть позже, после чего канцлер казначейства покинул трактир. Марчу показалось, что знаменитый политик был немного расстроен или несколько спешил, когда заказывал бренди, но после разговора успокоился, хоть разговор этот оказался не совсем таким, как ожидал журналист. Через несколько минут Фишер тоже направился к двери. Он вышел на середину дороги, постоял, глядя в том направлении, откуда они пришли, потом прошел в эту сторону около двух сотен ярдов и остановился.

      – Пожалуй, что здесь, – произнес он.

      – Что здесь? – не понял его спутник.

      – Здесь был убил тот бедняга, – вздохнув, пояснил Фишер.

      – Это как же? – удивился Марч. – Ведь он разбился о камни в полутора милях отсюда.

      – Нет. – Фишер покачал головой. – Он не падал на камни. Разве вы не заметили, что он упал на мягкую траву на склоне ниже? Ну, а я помимо этого заметил и то, что тогда у него в голове уже была пуля. – Помолчав немного, он добавил: – В трактире он был жив, но умер задолго до того, как его машина разбилась о камни.