Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы. Элла Вашкевич

этого он оборудовал «помещение для приемов». Небольшая светлая комната, мгновенно затеняющаяся уютными зелеными шторами, мягкий диван, два кресла, журнальный столик с непременным водяным графином и граненым учрежденческим стаканом. Тут же – высокая, с низкой талией бутылка «Боржоми». Люди в этой комнате нередко плачут, просят пить. Замучишься готовить кому чай, кому кофе. А «Боржоми» пьют все – и аристократы, и дегенераты.

      Домашний уют комнате придавали несколько симпатичных кактусов на подоконнике. Иногда они даже цвели, и это было удивительно красиво. Психолог ни за что не признался бы даже себе, но кактусы он выбрал по одной причине – если вдруг опять попадется буйный пациент, то за растения можно не волноваться, кактусы могут постоять за себя. Рядом с графином он пристроил часы в форме стеклянной пирамиды – единственный потенциально опасный предмет, если бы у кого-то хватило сил оторвать его от столика. Часы были намертво прикручены к столешнице мощными болтами и насмешливо скалились циферблатами на все четыре стороны света. Они не тикали – в помещении для приемов царила благостная расслабляющая тишина.

      Обнаружив, что многие пациенты предпочитают не усаживаться в кресло, а укладываться на диван на западный манер (не удивительно, ведь все импортные фильмы, в которых фигурирует психолог, имеют обязательную «психологическую» кушетку), Психолог обзавелся несколькими подушками-думками и начал предлагать пациентам брать с собой простыню.

      Вот в этой-то спокойной комнате он и находился, когда началась вся история. Психолог мирно стоял у окна, поправлял штору и ожидал очередного пациента. Он не присаживался в кресло – сначала нужно помочь пациенту устроиться как можно удобнее, ну а затем размещаться самому.

      Психолог художественно расположил складки шторы, стараясь, чтобы они чередовались равномерно. С правой шторой не возникло никаких проблем, но левая упрямо цеплялась за что-то вверху и некрасиво задиралась снизу. Психолог осторожно потянул ткань, затем, рассердившись, дернул. Вверху что-то хрустнуло, и на Психолога, сбивая его с ног, обрушился карниз, и яичные шторы окутали его мягким пыльным облаком.

      – Вот же бесовское отродье! – сердито буркнул Психолог, выпутываясь из штор. Где-то в коридоре кто-то ехидно хихикнул, и издали донесся звон бьющегося стекла.

      Немедленно разболелась голова, а на лбу вспухала совсем неэстетичная, не подходящая к уютной комнате шишка, уже окрашивающаяся приятной синевой. И конечно же, именно в этот момент распахнулась дверь. Психолог беззвучно вспомнил всех родственников упавшего карниза, особый упор делая на его родителей. Естественно, пациент должен был появиться в самый неудачный момент – это известный всем психологам «Закон пациента». Психолог попытался придать лицу спокойное и даже благостное выражение, совершенно не сочетающееся с глупым положением, в которое его вогнал карниз.

      – Оригинально! – заявила женщина,