Имперский граф. Серг Усов

они шли уже впятером, если считать и маленького Ниша. Питались найденными в лесу ягодами и грибами и постоянно голодали.

      Уже на территории баронств, её жених на одном из полей сорвал две тыквы, но был пойман поселковыми сторожами. Их тогда всех поймали, долго били и бросили в яму, где они и просидели больше декады.

      Еду и воду им, правда, давали, но маленький Ниш всё равно умер.

      Потом их передали городской страже Нерова, и они из поселковой ямы переселились в городскую тюрьму, где ожидали своей участи многие десятки таких же бродяг.

      Её жениха, как провинившегося в воровстве, казнили одним из первых. Ему отрубили руки и повесили вниз головой – частая казнь для воров.

      Енгу с братом и его женой, почти обезумевшей от смерти ребёнка, побоев и недоедания, тоже должны были повесить за бродяжничество. Но в город приехал господин Гури, управляющий барона Ферма и выкупил всех бродяг для своего хозяина.

      Они с братом и его женой все были из семей потомственных горшечников, и работу нашли себе достаточно быстро.

      Холопить и обращать их в сервов или даже в рабов барон не стал, хотя имел на это право.

      Поэтому, как только они устроились в баронстве, брат сразу стал прилично зарабатывать, да и Енга с невесткой научились наносить на глину красивые рисунки. Они так и держались друг друга.

      Дела пошли в гору, особенно после того, как получили заказ на изготовление огромного количества керамической плитки, которую у них потом забирали и везли к магам на укрепление, чтобы использовать для устройства тротуаров в Пскове и других городах и замках.

      Платили щедро, так что удалось построить дом в два этажа, жена брата ждала ребёнка, и Енга сама стала задумываться об устройстве своей судьбы – не вечно же жить с братом, хоть и любимым.

      Тут и пришла беда, тем более ужасная, что совершенно неожиданная.

      Рядом с кварталом горшечников был квартал кожевников. Когда-то, когда Промзона ещё не разрослась до нынешних размеров, между ними было довольно большое расстояние, которое со временем становилось всё меньше.

      Кожевенное производство имеет особую пахучесть. Что и стало сначала объектом насмешек, а затем и ссор между соседями.

      Драки между горшечниками и кожевниками стали частым явлением, но обходилось без жертв. Последняя такая массовая драка, в которой участвовали почти три десятка человек, случилась в кабаке Балды.

      И всё бы ничего, но участвовавший в этой драке брат, сцепившись с одним из кожевников, вместе с ним нечаянно сшибли столб с масляным светильником, и не сразу обратили внимание на возникший пожар, а когда обратили, то там уже горели шторы.

      Пожар достаточно быстро всё же потушили. Большого ущерба не было – даже подкупленные Балдой стражники комендатуры насчитали к выплате с обоих три рубля сто сорок тугриков возмещения ущерба и два рубля штрафа в городскую казну. Сумма ощутимая, но подъёмная, к тому же им обещали помочь и обе гильдии.

      Но Балда вдруг выдвинул обвинение,