Будь чудом. 50 уроков, которые помогут тебе сделать невозможное. Регина Бретт

что еще никто не жаловался на его работу. – Знаете, как они говорят? «С этим можно жить».

      – Вы в курсе, сколько различий между плохой стрижкой и хорошей стрижкой? – поинтересовался Джон, а потом с торжеством закончил: – Четыре дня!

      Дон уселся в кресло, и Джон закрепил черное покрывало вокруг его шеи.

      – Он стрижет превосходно, – заметил Дон.

      – Он слишком добр ко мне, – возразил Джон.

      – Нет, я правду говорю, – настаивал Дон.

      Джон ни разу не взял за свою стрижку ни гроша. И никогда не возьмет.

      – Господь свидетель, я не стал бы делать этого за деньги, – говорит он. – Мне так не нравится. Зато мне нравится делать это так, как я делаю. Мне просто приятно, когда я заканчиваю очередную стрижку. Большинство этих парней не могут позволить себе поход к парикмахеру. Они только что из тюрьмы. И они могут стать еще хуже, учитывая, сколько им приходится попрошайничать.

      – Я когда-то был горьким пьяницей, закладывал за воротник каждый день – действительно каждый день. Однажды Бог забрал у меня пьянство. Я когда-то любил крепкое словцо, а потом Он и это забрал. Он позволил мне увидеть, как это мерзко.

      Теперь, расставшись с этой «мерзостью», Джон способен помогать другим людям отыскивать их внутреннюю красоту.

      – Стрижка вторична, – говорил Джон. – Это просто сосуд.

      Он обмахнул волосы вокруг носа Дона и протянул ему зеркало.

      – Э, да я чувствую себя на миллион! – сказал этот бедняк красивому мужчине в зеркале.

      – Прекрасно. Вот и прекрасно.

      Урок 12

      Вступайся за других, особенно если они не могут сами постоять за себя

      Было много случаев, когда мне следовало бы подать голос, но я этого не делала.

      Однажды во время разговора по телефону мой собеседник начал рассказывать о своем бизнесе. Он походя заметил, какой прижимистый тип один из его покупателей. «Право, можно подумать, что его фамилия – Голдштейн», – бросил он и переключился на другую тему.

      Мой внутренний голос завопил: Голдштейн? Он что, намекает, что все евреи – скряги? Опять этот замшелый стереотип? Ты собираешься что-нибудь сказать? Но не желая показаться ханжой, я не сказала ничего.

      Когда я была в отпуске, стала свидетелем того, как два брата дразнили друг друга на пляже. Их отец рассердился и отвел одного сына в сторону. Он велел мальчику встать. Как только тот послушался, мужчина велел ему сесть. Как только мальчик сел, отец велел ему снова встать. Мальчик садился и вставал, как послушный пес, пока не начал скулить.

      Больше 15 минут мальчик выполнял команды «сесть – встать». Все, кто были рядом, видели его унижение, но ничего не сделали. Когда мальчик еще сильнее расплакался, его брат принялся кидать в него песком и игрушками и смеяться. Отец на это никак не отреагировал.

      Мой внутренний голос хотел крикнуть этому отцу: «Прекратите! Оставьте мальчишку в покое». Но другой голос внутри меня шептал: Это его сын. Это их дело.

      Я