Против лома нет вампира. Галина Гончарова

экзаменами. Но я ж даже на вступительных этого не показывала, а тут-то… Ха!

      – Где здесь можно оставить вещи?

      – Вот там раздевалка, – показала Катька.

      Вежливая тетка забрала шубы и вручила нам два изящных стеклянных жетона с номерами.

      – Прошу вас, – пропела она.

      – Скажите, а где здесь туалет, – спросила я. И моя врожденная вредность тут не при чем. Просто перед уходом из дома я сделала пару глотков святой воды. Вот она и прошла сквозь организм.

      – Там, – указала гардеробщица. – С розовой дверью – дамский.

      Я кивнула и затопала в указанном направлении.

      Туалет поражал. Наш ректор за такой туалет весь деканат бы продал. Все было нежно-розовым и золотым. Розовая плитка, розовые двери, розовые раковины и сушилки для рук, полотенца и унитазы, мыло и туалетная бумага, причем все в тон. Золотыми были металлические части. Чистота – стерильная. Хоть с пола ешь. Но как мне хотелось здесь на стене написать «Андре – масдай, Линукс – форева», причем вульгарно-зеленой краской, – словами не передать.

      Катька все это время стояла в углу с выражением Джульетты на лице. В той части, где она зарезалась добровольно. Я подошла и покачала пальцем у нее перед носом.

      – Ты готова?

      – А? Что?

      – Тогда пошли в зал. Веди давай. Сама знаешь, я в этой психушке не ориентируюсь. НУ!

      Катька кивнула и, выйдя из туалета, свернула направо. За первым же поворотом открылся большой зал со столиками и танцполом в центре. Гибрид диско и ресторана. Я огляделась – и решительно потянула подругу к столику в углу. Во-первых, незаметно, во-вторых, можно сесть спиной к стене, в-третьих, от входа недалеко, удерем, если что… Если сможем.

      – Меню, карта вин, сладкое, – пропела, появляясь рядом с нами, официантка. Катька встрепенулась и потянулась за красивыми кожаными папками.

      Я пнула ее ногой под столом.

      – Березовый сок и неочищенные поджаренные фисташки, – заказала я тоном гламурной барышни, которая за ночь посещает по пять таких третьесортных забегаловок.

      Официантка замялась.

      – В чем дело?! – высокомерно-истерично вопросила я.

      – Простите, но у нас нет березового сока.

      – Как – нет березового сока?! – возмутилась я. – А что у вас тогда есть?

      – Меню перед вами, – напомнила официантка. Я даже и не подумала его открыть.

      – Катрин, у них даже березового сока нет, – простонала я. – Девушка, это просто возмутительно! Пошлите за ним немедленно!

      Отдаю должное героизму официантки. Она не треснула меня тяжеленькой папкой с меню. И даже не объяснила, что березового сока зимой не бывает. И даже не прошлась по моей родословной, заметив, что не все то дерево, что береза, но все то дуб, что клиент. Вместо этого она тоном вышколенного робота повторила:

      – Разрешите предложить вам какой-нибудь другой сок, апельсиновый например…

      – Он у вас наверняка из банок и пакетов, – уперлась я. – Или, что еще страшнее, из марокканских апельсинов! – Чем это страшнее, я бы и под расстрелом