Атаман. Охота на отражение. Андрей Воронин

вставляли?

      – После таких повреждений, как у нее на лице, – не знаю. Хотя давай-ка подойдем в прозекторскую. Посмотрю на затылке. Если убийца пользовался кляпом, то там может остаться след. Чтобы кляп было невозможно вытолкнуть языком, его надо очень прочно фиксировать…

      Они спустились в полуподвальный этаж, где находились залы для вскрытия. Эксперт и Ревякин зашли в номер второй. Там на блестящем металлическом столе, лежала вчерашняя жертва убийства.

      Сейчас, под мертвенным белым светом люминесцентных ламп, она казалась ненастоящей. Будто гуттаперчевая кукла человеческого роста, приготовленная для съемок какого-то триллера или ужастика. Промытые раны темнели на голубовато-белой коже, гораздо страшнее выглядели швы от вскрытия.

      Эксперт постоял около убитой, потом выглянул в коридор. Крикнул:

      – Семен!

      Вошел санитар – крупный детина с огненно-рыжими волосами и веснушчатым лицом. Очень похож на героя детской песенки, пристукнувшего сельскохозяйственным орудием своего старшего родственника. Еще бы Антоном звали.

      – Что такое, Михаил Эрихович?

      Эксперт указал на труп:

      – Давай-ка перевернем ее. Надо кое-что посмотреть.

      Санитар громко шмыгнул носом, залез в карман своего серого халата (серого не от грязи, а от природы), вытащил резиновые перчатки. Натянул их на свои лопатообразные лапы.

      – Только ты поосторожней, – сказал доктор. – Чтоб не пришлось ее заново зашивать.

      Тут Ревякин пожалел, что присутствует и слышит. Он снова почувствовал, что его мутит. Надеясь, что не слишком позеленел внешне, он старался не смотреть в сторону стола.

      Меж тем доктор и санитар сноровисто ухватили покойницу и перевернули изуродованным лицом вниз. Тело при этом издало глухой звук.

      Патологоанатом осмотрел затылок жертвы.

      – Знаешь, Сергей, я не нахожу здесь следов от завязок кляпа. Вообще ничего не нахожу. Так что я уверен, эта несчастная, пока была жива, так кричала, что на ее вопли сбежалось бы пол-Сочи, будь это в городе. Значит, убийство все-таки произошло вне его.

      – Или просто в доме, – проговорил Ревякин.

      – Или в доме. Но тогда в частном. Ты же знаешь, какая слышимость в нашей среднестатистической квартире.

      – Понятно. Но от этого нисколько не легче. Потому что у нас очень много частных домов.

      Ревякин вышел в коридор.

      В зале зашумела вода, потом появился и подался в противоположный конец коридора рыжий Семен. Следом вышел Михаил Эрихович, отряхивавший с рук водяные капли.

      – Ну, все. Пойдем, я отдам заключение. Извини, что не смог быть полезен в надлежащей степени.

      – Ничего, тут же не от вас зависит. А скажите, нет ли способа как-то восстановить внешность этой девицы и других трупов?

      Доктор задумался.

      – Трудно сказать. В принципе, реконструировать можно по черепу. Но здесь наблюдается не только череп, но и само лицо, пусть и в непрезентабельном состоянии.

      – Хорошо. Тогда второй вопрос: в нашем городе есть специалист, который смог бы