Черная Ведьма. Лори Форест

наполняет глубокий звук, чистый, как неподвижная вода в озере.

      От небывалого прилива счастья моё сердце стучит быстрее обычного. Я бросаюсь к дорожному сундучку в поисках папки с любимыми партитурами. Вот моя любимая пьеса «Зимняя тьма», в голове уже звучит знакомая мелодия.

      Однако, стоит мне бросить взгляд на открытую дверь, радость тут же испаряется. Уж слишком тяжёлое испытание ждёт меня там, внизу.

      Собрав волю в кулак, я принимаю решение. Если мне суждено с треском провалиться, то пусть это случится под прекраснейшую из скрипичных мелодий.

      Осторожно прижимая к себе инструмент, я беру партитуру и решительно выхожу из комнаты навстречу судьбе. М-да… в таких узких, неудобных туфлях шагается не очень-то уверенно.

      В бальном зале у меня пересыхает во рту, мышцы живота сводит судорогой и – что хуже всего – начинают трястись руки.

      Тётя встречает меня любезной улыбкой. Она беседует с пастырем Фогелем и членами Совета. Маркус Фогель снова обращает на меня свой настойчивый, немигающий взгляд. Он что, читает мои мысли?

      – Благодарю вас за эту… необыкновенную скрипку, тётя Вивиан, – срывающимся голосом говорю я.

      – Я рада, что тебе понравилось, милая, – светится улыбкой тётя. – Мы ждём!

      Она показывает на позолоченный нотный пюпитр рядом с оркестром, прямо перед великолепным роялем из чёрного дерева. Ножки инструмента украшены резными листьями и ветками.

      Тётя Вивиан ведёт меня к пюпитру. Музыканты вежливо кланяются и улыбаются. Я склоняюсь над футляром и дрожащими пальцами вынимаю драгоценную скрипку.

      – Это Энит, – слышится тётин голос. Я поднимаю голову и вижу совсем рядом девушку-уриску с огромными сапфировыми глазами и ярко-голубой кожей. – Она будет переворачивать тебе страницы.

      – Какие страницы?

      Тётя смотрит на меня так, будто сомневается, в своём ли я уме.

      – Ноты.

      – Ах да… конечно.

      Выпрямившись, я расправляю листки пергамента и передаю их уриске. Она касается моих дрожащих рук и беспокойно хмурится.

      Разговоры в огромном зале понемногу стихают, и гости поворачиваются к хозяйке.

      – Хочу представить вам мою племянницу Эллорен Гарднер, – хорошо поставленным голосом говорит тётя. – Некоторые из вас с ней уже встречались, другие будут учиться вместе с ней в университете.

      К моему ужасу, в первые ряды пробирается Фэллон с большой свитой.

      Потянувшись к пюпитру, я случайно задеваю партитуру, и страницы разлетаются по полу.

      – Простите, – хрипло бормочу я.

      Мы с уриской почти одновременно нагибаемся, чтоб собрать ноты. Фэллон и остальные хихикают, пытаясь скрыть веселье за кашлем.

      Наконец, сгорая от стыда и унижения, я выпрямляюсь. Уриска забирает у меня страницы, не желая снова ползать по полу из-за моей неловкости.

      Я вынимаю скрипку из футляра, пристраиваю её на плече, прижав подбородком, и поднимаю смычок, изо всех сил напрягая дрожащую руку.

      Фэллон с друзьями злобно пялятся