Кремлевская пуля. Николай Леонов

Чтобы потом нельзя было сказать, что ранение было легким или тяжелым, но президент выжил. Весь мир должен убедиться в том, что он действительно погиб. Только тогда эта затея имеет смысл. Так что нужно просто откорректировать рабочий график президента на этот период, исключить из него публичные мероприятия. Кстати, он сам-то в курсе ваших ощущений?

      – Да, но не верит в то, что это реально, – печально сказал Алексей Юрьевич.

      – То есть уговаривать его быть осторожным – дело заведомо бесполезное, – понял Лев Иванович. – Кстати, по поводу того пакета законов. Вы сказали, что их принятие будет способствовать упрочению положения России на международной арене. Меня не интересуют подробности, но хотелось бы понять тенденцию. Эти законы, случайно, не приведут к тому, что Россия еще больше прогнется под Запад? Вдруг в одном из них содержится разрешение на заключение однополых браков или что-то в этом роде?

      – Да бог с вами! – опешил Попов. – А для чего это вам?

      – Объясняю. Мы с вами, Алексей Юрьевич, рассмотрели только один вариант возможного развития событий, а ведь есть и второй. В этом случае никаких публичных убийств не будет. Произойдет тихая ликвидация президента с заменой его двойником. Осуществят ее те, кому наши реверансы перед Западом уже колом в горле стоят. Политика, как внутренняя, так и внешняя, после этого будет проводиться уже совсем другая. Но в таком случае я вам ничем помочь не смогу, потому что вашу внутриполитическую кухню просто не знаю.

      И выговорившийся, точнее, выдохшийся Гуров, и расстроенный Попов долго сидели молча, потом Лев поднялся и сказал:

      – Поеду-ка домой, Алексей Юрьевич, а то там Крячко уже, наверное, от беспокойства за меня с ума сошел. Рассказывать я ему, естественно, ничего не буду, понимаю, что информация не для его ушей, хотя лично я готов поручиться за Стаса головой.

      Попов тоже встал, отряхнулся, а потом вдруг предложил:

      – Лев Иванович, а не могли бы вы приехать завтра ко мне домой? Жена с дочкой и внуками к сватам отправятся, так что нам никто не помешает спокойно поговорить. Вдруг у вас или у меня новые идеи возникнут? Утро ведь вечера мудренее! К часу дня вас устроит?

      – Хорошо, я приеду, – пообещал Гуров.

      Стараясь не замочить обувь, он стал забираться в лодку под недовольное бухтение Степана:

      – И чего драться надо было? Теперь синяк останется! Как я его жене объяснять буду?

      – Нечего было под горячую руку попадаться, – извиняющимся тоном буркнул Гуров.

      Попов, слушавший их перебранку с берега, попросил:

      – Сынок, постарайся побыстрее вернуться, а то нас дома заждались.

      – Хорошо, папа! Я мигом! – пообещал парень.

      Когда они уже плыли обратно, Гуров не выдержал и заметил:

      – Странно, что ты Алексея Юрьевича «папой» зовешь.

      – Что чувствую, то и говорю, – сказал, как отрезал, Степан.

      До Крячко, который действительно продолжал ждать Гурова на берегу, они добрались быстро. Парень высадил пассажира,