Полёт шмеля (сборник). Николай Векшин

А вот некоторым не нравлюсь. На улице многие тетки обходят черного кота стороной, мужики швыряют в нос окурки, бабки крестятся, мальчишки норовят ухватить за хвост.

      А хозяйка от меня без ума. Потчует сметанкой, путассу и вискас. Лопаю, сколько влезет, до изнеможения. Временами хозяйка начинает меня тискать и гладить. Приходится терпеть. Ведь больше ей тискать некого. Родила б себе котенка, ой, то есть ребенка, и сюсюкалась бы с ним с утра до вечера. Думаю, что она об этом мечтает. Ведь не случайно, наверное, к нам в дом раньше периодически захаживали разные коты, тьфу, не коты, конечно, а мужчины. Впрочем, разница не велика. Каждый норовил к хозяйке подлизаться, вкусно поужинать и понежиться на диванчике. И несло от них хуже, чем псиной. А хозяйка ничего; видно, принюхалась.

      Помню, приходил к ней один наодеколоненный пижон в модном серебристом пиджаке, с вечным букетом тюльпанов. Вонь ужасная. Цветами он хозяйкино внимание отвлекал от своей никудышной персоны. Хозяйка, наивная, нюхает цветы, нюхает, как будто это можно съесть. Но я-то знаю, что цветы не съедобны. А она постоянно об этом забывала. Потом, каждый раз, понюхав, вздохнет, поставит букет в вазу и любуется. На пижона-то что смотреть? Не на что. А он, пока она вдыхает в себя ароматы и потом чай заваривает, начинает речуги толкать. Про мечту о вечной любви в крепкой семье. Вот дурило-то. Разве любовь это слова? Любовь это когда нет слов. А из него слова сыпались, как горох из рваного мешка. Деньгами любил похвастать. Вытащит пачку, положит на стол: «Бери, сколько надо!». Хозяйка головой отрицательно мотает. Он вытащит несколько бумажек, подвинет ей: возьми! Она молчит. Гордая. А, может, они ей и вправду не нужны. И что в этих деньгах люди вообще находят? Я как-то понюхал и даже разок лизнул. Ничуть не лучше, чем цветы. Разве что не вянут. А пижон – с серьезными намерениями. Настырный. Ходит и ходит. Ну, надоел он ей, вижу, до чёртиков. А сказать ему «брысь» – стесняется. Тогда сделал я то, чего никогда дома не делал: сходил по нужде не в унитаз, а в прихожей, в углу. И, вот незадача, попал всем переваренным как раз на его дипломат, прислоненный к стенке. Больше пижон у нас не появлялся.

      А то еще приходил спортсмен. Могучий такой, с виду. То ли штангист, то ли шахматист, я в этом не разбирался. Заваливался он к нам, как к себе домой. Сунет хозяйке коробку конфет – и к телевизору. Бутылок шесть пива вылакает – и храпит на диване. А хозяйка на цыпочках ходит, разбудить боится. И, смотрю, спортсмен этот ей как-то не в радость. Она ему намекает деликатно, дескать, уже вечер, поздно, не пора ли направить колёса восвояси, а он ржет, как конь: «Не скрипи! Смажь рессоры! К утру доедем!». Это он её с телегой вроде сравнивал. Вот хамло. Ну, я ему, когда он дрых перед телеком, прям в открытую бутылку и отлил, что накопил. Пришлось, конечно, постараться: горлышко-то узкое. Но, однако, попал, проявив филигранную меткость. Крику потом было!.. Пнул меня этот гад ногой под ребра так, что я аж взлетел, словно мяч. Оказалось, что он футболист. Ну, и удар у него, я скажу… Долго я потом, конечно, отлёживался. Но больше в доме этого спортсмена не видел.