Тёплые камни. Сигита Ульская

голосом, показывая на принцессу, – ну приходилось ли вам видать существо более уродливее на свете?!» Если принцесса выходила на крыльцо, то жабе казалось, что специально, чтобы её, жабу, позлить. Если же пела песенку, то чтобы доставить жабе неудовольствие! Жаба подслушивала разговоры принцессы с подружками и не сомневалась, что каждое слово о ней, о жабе! Так враждовала она из года в год: то паутинок разложит на дорожке, то намажет своей клейкой слюной ступеньки. А потом сидит в болоте и хихикает, квакает, как она ловко всё придумала. Правда, обычно от её замыслов толку было мало. И, может, жабе бы забыть, убраться бы в другой сад, но каждую ночь, напившись болотной тины, чуть захмелев, она ползла к окнам замка. Иногда там случались плохие дни, и тогда жаба радостно квакала, думая, что все плачут от её очередного гениального плана. Были радости, тогда жаба думала, что это специально ей все пыль в глаза пускают, и тоже пыталась напустить на себя равнодушный вид, прыгая по кочкам. И так она злилась, так пыжилась, что в конце концов лопнула от злости. Бедная, глупая, жалкая жаба! А что принцесса? Были в её жизни и радости, и горести, но жабы… жабы не было.

      – Какая чудесная сказка! А можно я её перепишу себе на страницу, чтобы эта Жаба – Джесс прочла?!

      – Конечно можно, – улыбнулась ей Анна.

      Сильвия села и старательно перепечатала весь текст на свою страницу. Довольная, поднялась с дивана и, возвращая Анне тетрадь, сказала:

      – Анна, ты удивительная. Знаешь, только ты способна найти простые и нужные слова.

      – Знала бы ты мою наставницу! Она гораздо умнее меня, – ответила ей Анна.

      Сильвия побежала мириться с мужем, на которого накричала по пути в библиотеку, и теперь уже Анна откинулась в кресле и задумалась.

      «Как странно, – размышляла она. – Отец Стива частенько упоминал о врагах, все ему мешали жить и завидовали, ставили палки в колёса». Это была его излюбленная тема. О чём бы ни начинался разговор, Эрик в итоге сводил его к себе и к теме мстительных людей вокруг. «Будь настороже. Враг везде», – любил повторять он. Каждый день Эрик с Дейвом превращали ужин в заседание на тему устранения конкурентов, борьбы, каких-то интриг. Это была настоящая, тихая, невидимая война. Иногда выигрывали они, подставив подножку конкурирующей компании или в дурном свете выставив соперников. И тогда было ликование. Иногда побеждали их конкуренты, и в семье на сутки устанавливался вселенский траур.

      За внешним лоском и благополучием этого семейства скрывались проблемы такие же, как у обычных людей. Даже помасштабнее. Сколько может потерять простой смертный? Тысячу? Две? В этом же мире роскоши материальные потери были сразу оглушительные, миллионные. После них не встать с колен, как простому смертному.

      И улыбались эти люди гораздо реже, чем думалось. Они были погружены в постоянные хлопоты и заботы, которых, как оказалось, не меньше, чем у бедняков. И редко радовались тому, что имели или могли себе позволить. Как удивительно устроен мир! С деньгами жизнь