Арии древней Руси. Константин Пензев

к кратковременному усилию; вместе с тем им не хватает терпения, чтобы упорно и напряженно трудиться, и они совсем не выносят жажды и зноя, тогда как непогода и почва приучили их легко претерпевать холод и голод» (Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. Анналы. Малые произведения. Л., Наука, 1969). Автор ставит рубль против немецкой марки, в том что Корнелий Тацит был глубоко равнодушен к чистоте крови предков нынешних «истинных арийцев» и вопрос смешанных браков у «племен, населявших Германию» его мало волновал. Уж не поработали ли над текстом во времена «подъема немецкого национального самосознания»? Однако не это главное. Тацит свидетельствует о климатических предпочтениях «племен, населявших Германию», и его замечание о «чистоте расы» здесь только усиливает аргументы в пользу связи между расой и климатом.

      Впрочем, для полной объективности следует отметить, что выводы В. В. Иванова и Т. В. Гамкрелидзе, как и выводы В. А. Сафонова, есть не более чем гипотезы, и никто не дает гарантию, что они не могут быть пересмотрены со временем.

      Итак. Многие ученые связывают распространение культуры боевых топоров (она же КШК) во 2-й половине III тыс. до н. э. на обширных территориях Европы с расселением позднейшей волны индоевропейцев (славяно-балто-германских племен) (см.: Чайлд Г. У истоков европейской цивилизации. М., 1952).

      Какой лингвистический комплекс мог быть средством общения подобной (славяно-балто-германской) общности до ее разделения и несколько позже в силу определенной инерции? Сложно сказать, но есть один язык, в настоящее время мертвый, который подходит для этого. Этот язык – тохарский.

      «По своему положению в распаде индоевропейской общности, определяемому грамматическими и лексическими изоглоссами, тохары близки к балто-славянским и германским языкам… Георгиев даже объединяет их с балто-славянско-германской подгруппой в одну северную группу индоевропейских языков (см.: Георгиев В. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М.: Иностранная литература, 1958, с. 277–282). Проиллюстрировать это можно совпадениями в основной лексике: тохарские (привожу без различия А и В): macar «мать» (ср. «матери»), pracar – «брат» (эти лексемы близки также к латинским и греческим), wu – «два», tri – «три», stwer – «четыре» (ср. «четверо»), pän – «пять» (др. – русск. «пенть»), misa – «мясо», lap – «голова» (ср. «лоб»), ak – «глаз» (ср. «око»), walke – «долгий» (ср. «велик»), sana – «жена», reki – «речь», späm – «спать», smi – «улыбаться» (ср. «смеяться») и др. С германскими (и частично латинскими) схожи тохарские pacer – «отец» (лат. pater, нем. vater), okt – «восемь» (лат. okto, нем. acht), kam – «зуб» (нем. kamm «гребень»), knuk – «шея» (др. – герм. knock, англ. neck, нем. neck) и др. С греческими схожи kukäle – «колесо» (греч. kuklov), por – «огонь» (греч. pur) и др. Но предки греков и италиков находились в начале II тысячелетия до н. э. еще поблизости от предков славян и германцев в Центральной Европе» (Л. С. Клейн. Миграция тохаров в свете археологии; http://stratum.ant.md).

      Таким образом, в тохарском языке присутствуют германские, славянские и балтские лексемы, а Л. С. Клейн в