Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера. Александр Мазин

встретились, – сообщил очевидное Хрёрек. – Я оказался сильнее. Если бы сильнее оказался Торстейн, он получил бы мой драккар. Это обычная история на дорогах благословенного Ньерда. Никто из пастырей волн этому не удивится. И не сочтет, что дорога по Ньюе[15] и дальше стала опасней, чем прежде. А иные, не северной крови, только порадуются, что одним пожирателем жизней стало меньше. Кто тебе Торстейн? – Голос ярла стал проникновенным, как у страхового агента. – Никто. А я люблю тебя, как отца, Гостомысл-конунг. Всем ведомо, что в трудные времена ты укрыл меня в своем гарде и дал зализать раны. Ты знаешь: если придет к тебе недруг, мой хирд всегда будет рядом с твоей дружиной.

      – Только если в это время ты не отправишься убивать еще какого-нибудь кровника, – проворчал Гостомысл. Но видно было, что пыл его иссякает.

      – А еще у меня для тебя подарок, – с улыбкой произнес Хрёрек.

      По его знаку Ольбард торжественно вынес длинный сверток.

      – Ярл! Я хочу знать, почему…

      И тут Ольбард сверток развернул…

      Гостомысл осекся.

      Я бы тоже заткнулся на его месте, потому что это был меч настоящей германской работы, вдобавок изукрашенный тонкой гравировкой, со здоровенным самоцветом на оголовье, с серебряными вставками… Но в первую очередь, это был – меч. Не парадная игрушка, а настоящий боевой инструмент. Безукоризненное орудие убийства. Даже у самого Хрёрека был похуже. Правда, лишь с точки зрения дизайна.

      Глаза Гостомысла вспыхнули. Злополучный кнорр вылетел у него из головы. Руки сами потянулись к оружию.

      Рядом с мечом лежали ножны, ничем не уступающие дорогому клинку, но князь их не тронул. Прямо-таки благоговейно он принял меч, качнул в руке, взмахнул, со свистом прорезав воздух… Сразу видно – не дурак порубить кого-нибудь в капусту.

      Гостомысл бережно провел пальцем вдоль дола – как приласкал, оглядел внимательно, любуясь… Казалось, князь готов облизать чудесную вещь… Впрочем, я его прекрасно понимал.

      Ольбард подал ножны, и Гостомысл со вздохом спрятал клинок. Но меча не убрал, а сунул за пояс. Не хотелось князю расставаться с подарком.

      Безвременная кончина Торстейна была забыта.

      – Что ж, – произнес Гостомысл, косясь на драгоценную рукоятку. – Уж не знаю, чем теперь отдариваться, друг мой. Но я подумаю. А пока нынче вечером приглашаю всю твою дружину ко мне на пир.

      Тут князь изволил обратить внимание на меня:

      – Вижу, у тебя новый человек. Не из ваших. Кто таков?

      – Нищего приютил, – усмехнулся Хрёрек.

      – Что-то не похож он на нищего, – Гостомысл цепким взглядом окинул мою персону.

      – Ты бы видел, каким он ко мне пришел… В рваных портках.

      – Прежде я за тобой склонности к подаянию не видал, – заметил князь.

      – Какое подаяние? – Хрёрек вскинул бровь, изобразив удивление. – Все в бою взял. Считай, голыми руками.

      – Как же такой воин оказался в рваных портках? – Сощуренные глазки Гостомысла так меня и сверлили.

      – Водимир его ограбил, – пояснил Хрёрек. – Заманил

15

Нева.