Побереги силы. Мелинда Ли

ее автоматического отстранения от работы в жюри присяжных, – пояснила Морган.

      Губы миссис Оландер скривились в мрачной, отчаянной безнадежности:

      – А зря. Разве она могла быть объективной по отношению к моему Эрику? – глаза матери увлажнились.

      Вряд ли присяжная заседатель, пережившая в своей жизни домашнее насилие, могла отождествить себя с Натали. Ситуация не была такой однозначной, как думала миссис Оландер. Похоже, она насмотрелась сериала «Закон и порядок». В реальной жизни в залах судебных заседаний было гораздо меньше драматизма.

      – У присяжной должны были спросить, не случалось ли в ее прошлом чего-либо такого, что могло повлиять на ее беспристрастность.

      – Ну, ясно же, что она солгала, – миссис Оландер снова промокнула свои глаза салфеткой. – Приговор моему сыну должен быть отменен.

      – Не все так просто. Даже если прошлое присяжного заседателя может послужить основанием для апелляции, наилучшим возможным исходом для Эрика станет новый судебный процесс. Суд не освободит его просто так.

      Плечи миссис Оландер поникли:

      – Вот, значит, как… Та женщина скрыла свое прошлое. Если этого недостаточно для отмены приговора, тогда что?

      – Идеальных присяжных не существует, – сказала Морган. – И суд это понимает. Любой человек, входящий в жюри присяжных, неизбежно привносит в их работу опыт из своей личной жизни. Суд просит только, чтобы присяжные подходили к каждому делу непредвзято и выносили свои решения исключительно на основании тех свидетельств, которые озвучиваются в зале заседания в ходе судебного процесса.

      – Но это неправильно! – миссис Оландер почти выплюнула эти слова. – Разве предубежденный присяжный не может послужить поводом для апелляции?

      – Я не сказала, что это не может послужить основанием для апелляции. Я имела в виду только то, что такая вероятность не гарантирована на все сто процентов. Как давно та женщина-присяжная якобы подвергалась домашнему насилию?

      – Я точно не помню, – миссис Оландер потерла большим пальцем медную застежку своей сумочки. – Возможно, лет двадцать назад или около того. Да только какое это имеет значение?

      – Двадцать лет – это очень много. При таком сроке давности присяжная действительно могла отнестись к делу совершенно непредвзято.

      – Не могла… Это невозможно, – прошипела миссис Оландер.

      Она исходила из собственного опыта?

      Морган не стала с ней спорить и перевела разговор на другую тему:

      – Каково ваше финансовое положение? Защита Эрика, должно быть, обошлась вам в приличную копеечку.

      – Именно так, – хмурая гримаса на лице миссис Оландер скривила ей даже линию подбородка; уныние в опухших глазах сменилось мрачной подавленностью. – Да и бизнес шел в последние годы не лучшим образом. Маленькие фермы, под стать нашей, неуклонно вытесняются с рынка. Уцелеть в таких условиях могут лишь крупные предприятия.

      – Вы продали ферму.

      Миссис Оландер