Встретимся в раю. Хейне Баккейд

себе, пытался найти вход в спираль, но не успевал дойти туда до того, как утренний свет начинал пробиваться сквозь шерстяной плед на окнах гостиной. Ульф говорит, это знак того, что мне становится лучше, хотя я сам думаю, дело в нехватке правильной мотивации.

      – Я так не думаю, – шепчет Милла и наклоняется ближе ко мне. – Я знаю, каково это, Роберт…

      – Я не Роберт Риверхольт, – холодно отвечаю я и передвигаю руку выше на руль, чтобы плечо закрыло шрамы.

      Милла долго на меня смотрит.

      – Да, – шепчет она, снова отводя взгляд в окно. – Вы не он.

      Часть II

      Те, кто лгут

      Глава 11

      – Почему они вообще согласились поговорить с нами? – спрашиваю я и включаю поворотник, увидев вывеску «Окермюр» – название детского дома.

      Мы почти ничего не сказали друг другу за всю оставшуюся дорогу. Милла кажется напряженной, беспокойной, но это не из-за нашего разговора, дело в чем-то другом. Я замечаю, что с каждым километром все больше и больше погружаюсь в уныние, не только из-за того, что она отвечает на все мои вопросы встречными вопросами обо мне, но и потому, что есть нечто в этом задании, в этой поездке, что мучает меня, что не сходится. Но я не понимаю, что именно, и меня это раздражает.

      – Они думают, что смогут помочь, – отвечает она, пока я паркую машину у главного входа и выключаю двигатель. – Таким способом пытаются держать дело наплаву, не терять надежды.

      – Что по этому поводу говорят следователи?

      Милла отстегивает ремень безопасности и берется за ручку двери.

      – Они считают, все в порядке.

      – Вы уверены? Полицейские, насколько я знаю, обычно не особенно рады такому вмешательству.

      – А эти не против.

      Я печально качаю головой, видя нежелание Миллы рассказать хотя бы что-нибудь.

      – Мы и с ними поговорим в этой поездке?

      – Возможно, – говорит она, и мы выходим из машины.

      Детский дом «Окермюр» – заурядное одноэтажное здание, расположенное в конце съезда примерно в пятнадцати метрах от шоссе 7 в сторону Веме и Сокна. На лестнице нас встречает высокая худая женщина лет пятидесяти. Лицо Карин, так ее зовут, покрытое заметными морщинами заядлой курильщицы, обрамляет желтая от никотина прическа-боб, из-за которой лицо кажется не в меру вытянутым, а глаза слишком близко расположенными.

      – Вы… Милла Линд, верно? – спрашивает Карин и осторожно протягивает Милле руку.

      Милла улыбается, и морщины на лице Карин слегка разглаживаются. Она тоже улыбается в ответ.

      – Заходите, заходите, – говорит она, показывая дорогу. – Давайте пройдем в общую комнату, во время школьных занятий ею никто не пользуется.

      – Здесь живет много подростков? – спрашиваю я, когда мы идем по широкому коридору и проходим мимо комнаты самодеятельности и музыкальной комнаты, судя по табличкам.

      – У нас есть отделение опеки и интернат временного пребывания. – Карин останавливается у приоткрытой двери. – В данный момент заселены шесть комнат. –