Доступ к телу. Вероника Мелан

чего-то подобного, способного оттолкнуть. «Х» брутален и силен, как полагается настоящему мужчине, он давно повзрослел, научился решать за себя и других. Он закрыт, совсем чуть-чуть циничен, даже, скорее, дерзок – так случается от избытка уверенности. И еще я никогда не могла разобрать его взгляд – чуть насмешливый, равнодушный и одновременно серьезный, будто внутри множество слоев души и их отражений.

      (Zivert – Life)

      Я более не желала уходить. Ни за что. И не понимала, как, желая изо всех сил здесь остаться, сказать об этом, не потеряв гордости. Никак, наверное, придется выбирать. Мне уже давно все равно, что думают другие, но этот… Царапалась осколком битого стекла мысль о том, что «Х» считает меня легкодоступной и продажной.

      Я приподнялась на локте. Спросила прямо, как привыкла:

      – Думаешь, я проститутка? Продалась за спасенную Онди?

      Он смотрел все так же. Разве что во взгляд закралась насмешка и удивление. Я не верила, что он ответит, но это случилось.

      – Думаю, мне повезло получить шикарную женщину без ухаживаний.

      И вдруг стянулась пустота. Будто ее зализали языком.

      «Шикарную женщину…» Значит, все-таки счел меня красивой. Глупая мысль, ведь ясно, что счел, если попросил доступ к телу, но ведь так важно услышать.

      Однако раздражение во мне все же промелькнуло.

      – Я не стою ухаживаний?

      Он гладил меня по волосам. Непривычно мягко, ласково, и опять мелькнуло чувство, что напоследок.

      – Стоишь. Но у меня бы не хватило терпения. Я трахнул бы тебя в первый же вечер, если бы увидел при других обстоятельствах.

      – Да ты просто… невыносим.

      Хотела стукнуть его по мощной груди, но меня вдруг притянули, поцеловали жарко и нежно, после снова погладили по щеке.

      – Вполне выносим, как ты поняла. Но из меня плохой ухажер, когда я вижу такие формы.

      Тепло. Тепло. Прямо горячо. И мысль: «Мы использовали все два раза или четыре?» Четыре «доступа», если судить по его оргазмам, и два, если думать, что после примерочной мы не прерывались (поездка на машине не в счет). Все-таки, сколько встреч осталось?

      – Ты… живешь здесь?

      «Х» почему-то захлопнулся – я ощутила это. То ли не желал о личном, то ли пришла пора расставаться.

      «Нет. Не сейчас».

      Но не спрашивать же о том, когда мы увидимся снова, я выдам себя и свои «лишние» чувства с потрохами. И не спросить нельзя.

      – Осталось еще… три раза, да?

      Не удержалась. Спросила все-таки.

      – Увы, моя хорошая, – донеслось негромко, – оставшихся раз не будет. Я сегодня уезжаю.

      С меня будто сдернули покрывало, хотя его на мне не было. Стало холодно, очень зябко.

      «Но ты же вернешься?»

      – К-куда?

      – Далеко. Прочь от цивилизации.

      Я молчала так долго, что внутри стало еще холоднее.

      – Но ты же просил о семи «доступах»?

      Его улыбка просочилась сквозь полумрак спальни.

      – Я пожадничал. Не мог