Хранитель Силы. Сергей Алексеев

Дом стоит в тридцати метрах от моря! Великолепный сад, виноградник, винный погреб, прошу заметить! Спросите Томилу, она расскажет…

      Она не покупалась, хотя вежливо кивала, приводила какие-то глупые аргументы, а сама лихорадочно соображала, как поступить. С той поры, как к зэкам каждую неделю стал приезжать священник, она начала проникаться христианскими заповедями, ибо никаких других уже не оставалось, а жизнь стремительно катила под гору. (Это Мавр узнал еще утром, за чаем.) И теперь «хозяйка» никак не могла решить, по-божески будет отказать в регистрации или нет? Самое главное, не нашла причин, чтоб отказать, даже после того, как под предлогом требований ЗАГСа взяла у него паспорт.

      Потом уж и деваться некуда было…

      Двадцатилетняя девчонка окрутила их за три минуты и еще десять выписывала документы.

      Мавр знал: как только он достаточно удалится от колонии, так сразу же будет сигнал куда надо, с какой-нибудь несуразицей. Не зря же из «скорой» вылезли два могучих санитара, а орелики в гражданском бежали вприпрыжку по лестнице, помахивая пистолетиками…

      А тут еще тесть пристал – исследовал складку на щеке, обнаружил шрам и кинулся на шею. Чувства его захлестывали, и было непонятно, обнимает он или душит; сказать ничего не мог, только низко и жалобно урчал, словно рассерженный бык.

      – В рот тебя по нотам! Падла!.. Точно ты… Ах ты, сука! Не прощу!

      Оперативники ворвались, когда Мавр с Василием Егоровичем возились на полу, разгребая стружки. Отцепиться от тестя оказалось невозможно: тренированный, цепкие руки драли мундир, отшелушивая награды. Их растаскивали сначала двое гражданских, затем прибежали санитары и эти двое, в масках – разодрали с треском, в руке тестя остался плетеный генеральский погон, и уже будучи в состоянии аффекта, он ничего не видел перед собой и драл бронежилет на автоматчике. На них попытались натянуть смирительные рубашки, но ничего не вышло, сами запутались в тряпье, и в результате оба оказались в наручниках. Эти шестеро здоровых малых запыхались, пока скручивали, и разозлились; у одного, в гражданском, так и вовсе было больное сердце, и по лицу разливалась нехорошая бледность. Он матерился и что-то искал на полу, разметая стружки.

      – Притыкин! – обрадовался второй, более веселый и сильный, выворачивая карманы Мавра. – А я думаю, куда ты заплыл? Не видать, не слыхать… Это что за генерал к тебе пожаловал?

      Василий Егорович пришел в себя и, увидев закованного зятя, которого шмонали грубо и бесцеремонно, немного оторопел. После схватки и сильного нервного возбуждения у него заплетался язык.

      – Вы что, и его… в браслеты закоцали? – невнятно пробубнил он.

      – Что? – опер вытащил документы у Мавра, а один из автоматчиков рывком поставил старика на единственную ногу.

      – Он ваш, сука, – не совсем уверенно пролепетал тесть, качаясь.

      – У нас таких нет, – засмеялся веселый. – Сейчас глянем, кого тут пригрел… Коноплев Виктор Сергеевич, год рождения двадцатого сентября