Дочь Рейха. Луиза Фейн

смотреть больше на Гитлера, я разглядываю профиль девочки, моей соседки по парте. Она высокая, стройная, золотисто-каштановые волосы двумя гладкими косами лежат у нее на плечах. Овал бледного лица безупречен, словно изваян резцом из лучшего мрамора. Она высоко держит голову, наблюдая за тем, как доктор Крейц ходит по классу. Почувствовав мой взгляд, девочка поворачивается и устремляет на меня свои зеленые глаза с чуть опущенными внешними уголками.

      – Привет, – шепчет она. – Меня зовут Эрна Беккер. – Она едва заметно улыбается.

      – Хетти Хайнрих, – отвечаю я, жутко стесняясь своих курчавых черных волос, больших глаз и слишком круглых щек.

      Никого красивее Эрны Беккер я в жизни не видела.

      Громкий стук в дверь прерывает доктора Крейца на полуслове.

      – Герр Гофман… – обращается он к вошедшему – высокому, худощавому мужчине в жилете и галстуке-бабочке.

      – Хайль Гитлер! – приветствует герр Гофман класс.

      – Хайль Гитлер! – хором отвечаем мы.

      – Господин директор, – доктор Крейц откашливается, – для меня большая честь видеть вас на своем уроке.

      Герр Гофман встает перед классом.

      – Добро пожаловать в нашу замечательную гимназию, – начинает он, улыбаясь нам. – Каждый из вас попал сюда не просто так, а выдержав труднейший экзамен. Но это лишь начало пути. Только упорным трудом и образцовым поведением вы добьетесь высоких результатов в этой школе. Что одинаково верно не только для мальчиков, но и для девочек. Со временем вы все станете превосходными членами нашего великого нового Рейха. Я уверен, что и ваши родители, и гимназия будут гордиться вами. Желаю вам всем удачи.

      Я улыбаюсь директору. Моя мечта – стать врачом, по возможности – мировой знаменитостью. Мне верится, что учеба в этой замечательной школе – первый шаг на пути к осуществлению моего честолюбивого замысла. И я буду очень стараться на каждом уроке. Всегда.

      Герр Гофман обращается к доктору Крейцу:

      – Что вы проходите сегодня?

      Доктор Крейц молча показывает директору обложку «Превращения».

      Ужас искажает лицо герра Гофмана.

      – Доктор Крейц, вы с ума сошли?

      Учитель пожимает плечами:

      – Это великолепный текст, герр Гофман. Он как раз вводит все темы, о которых мы будем вести речь в этом году: символизм, метафора, абсурдность бытия…

      – Это мы еще обсудим, но позже. А пока вы прекрасно знаете, что это совсем неподходящее произведение для школы. Будьте любезны, к следующему разу подберите порядочного немецкого писателя. До свидания, дети. – И он выбегает из комнаты, громко хлопнув дверью.

      Доктор Крейц съеживается.

      Подходит к столу, дрожащими руками кладет в портфель «Превращение». И смотрит на нас, облизывая губы, словно не знает, что теперь с нами делать. Кое-кто в классе уже начинает болтать, но учитель не пытается навести порядок.

      И опять он напоминает мне лягушку, только теперь ее как будто переехало колесо.

      Я