Варенье из мухоморов. Дарья Калинина

купили, – подтвердил хозяин, впавший в странную задумчивость. – В одну руку ведро, в другую руку ведро, за спину рюкзак пристроишь, в нем тоже ведро, и топаешь восемь километров. В иной год по пятнадцать килограммов лесной земляники за раз собирали и это семьей из пяти человек – трое взрослых, мой батя, жена и я, а с нами двое пацанов – мои сыновья.

      – Значит, этот дом ваше родовое гнездо. Вам не жалко продавать?

      – Жалко не жалко, а земля требует присмотра, – со вздохом произнес хозяин. – А я не могу, у меня у тещи дом. Там и пашу.

      А вот Стас, напротив, из дома тещи с тестем как раз планировал бежать.

      Потом вышли на берег озера. И это окончательно решило все дело.

      С озера дул свежий ветерок, который поднимал на озере легкую рябь. На этих волнах качались белые озерные лилии, напоминающие миниатюрные цветы лотоса. Это вам не затрапезные желтые кувшинки, которых всюду навалом.

      И лилии буквально покорили Стаса. Он уже видел, как дарит их своей любимой Маринке, каким ярким светом горят ее глаза, когда муж преподносит ей букет этих озерных красавиц.

      Хозяин что-то такое почувствовал, потому что спросил с надеждой в голосе:

      – Ну что? Нравится?

      – Да, все отлично. Цена устраивает.

      Они ударили по рукам. Стас старался не думать, как дома отнесутся к его сделке. Не спросив мнения жены, он купил дом в такой глуши, где не было даже радио.

      И все равно Стас был уверен: он поступил правильно. Пусть в их новом доме не было многого из благ цивилизации, к которым они привыкли, но зато в непосредственной близости имелся приход с собственным батюшкой. Да еще с таким батюшкой, который жил в этой же деревне.

      Стасу это показалось равноценной заменой. Теперь оставалось лишь убедить в этом еще и жену, а самое главное – всю ее родню. А это, как подозревал Стас, будет делом непростым.

      Всякое нововведение, исходившее от Стаса, воспринималось родными Марины в лучшем случае с недоверием, а в худшем – с открытой враждебностью.

      – Ничего, – старался не падать духом Стас. – Прорвемся! Марину я уговорю, а ее родители… Ну не станут же отец с матерью вязать свою дочь по рукам и ногам, лишь бы не пустить со мной. Поворчат, да и успокоятся.

      Так он думал и, как показало время, очень сильно ошибался.

      В следующий раз они приехали в Борки уже после заключения сделки.

      Стас постарался описать жене все в самых радужных красках, но, кажется, она ему не поверила. Кое-какие детали все же проскочили в словах Стаса, и Марина потребовала, чтобы с ними поехал кто-нибудь из ее семьи, чтобы на месте принять окончательное решение.

      – Тебе моего слова недостаточно? – обижался Стас. – Я маме рассказал, она в восторге.

      – А мои – нет, и это о многом говорит.

      Членов своей семьи Марина считала людьми здравомыслящими, к мнению которых стоило прислушаться, чтобы не попасть впросак. А семью Стаса его жена почти сразу восприняла как неких убогих и обиженных жизнью, над которыми нужно срочно взять шефство.

      И