Потерянные в Зазеркалье. Четыре книги в одной. Людмила Романова

это сейчас нужно. А то свихнешься от этой монотонности.

      Виктор сварил кофе и плеснул туда несколько булек коньяка. Он сел в кресло и предложил кофе двойнику.

      – Спасибо сказали они друг другу.

      – Так ты говоришь дело в бесконечности. Ну и что дальше, просвети, – спросил он вглядываясь в зеркало.

      – Ну, если ты не можешь догадаться сам, слушай, – высокомерно и интеллигентно сказало отражение.

      Ты устроил себе коридор из отражений в зеркале. Сколько ты видел дверей, то бишь отражений. Пять, десять? Но на самом деле они могли отражаться как можно множество раз. Естественно с каждым отражением сила отражения имела меньшую энергию, размер воспринимаемый человеческим глазом стремился к нулю, но количество реальных отражений не было ограничено ничем для них самих. Естественно в этой бесконечности жили своей жизнью все варианты отражения твоей жизни, в одном из которых была и Валечка, и твоя поездка в Африку, и твое возвращение и этот букет осени, – особенно романтично с придыханием сказал второй Виктор и на секунду закрыл глаза, как бы представляя еще раз эту картину.

      Валечка, хороша, – продолжало отражение, – хотя по мне их должно существовать множество, женщин, которые могут понравиться тебе, даже в черте твоего города, главное поймать вероятность встречи, поймать наилучший момент для симпатии, выглядеть нужно, как положено и самому увидеть, то, что рядом. Есть стечение обстоятельств – заметил, понравился, познакомился и она твоя. Нет момента, прошел мимо, даже сидя в одном ряду в вагоне метро, плечом к плечу, можешь прозевать свою судьбу, если не выдастся такой момент. Проспишь попросту. Я сколько раз, не замечал знакомых. Бывало, идешь на работу, а тебе кричат: «Виктор, привет!», а ты бы и прошел мимо, только потому, что свои ботинки в этот момент видишь. Шире нужно смотреть на мир, а то все проспишь! – глубокомысленно закончил отражение.

      Виктор слегка удивленно посмотрел на него. Странно было слышать, как оно называло себя Виктором и присваивало себе его рабочую деятельность.

      – На работу говоришь? Хотя, конечно! Ты же делаешь все как я.

      – Не совсем, – возразило отражение. Это у того у первого отражения с тобой почти не было разницы. А теперь…

      Виктор не понял этого замечания, и не стал больше рассуждать о первенстве своих отражений.

      – Так значит, я поймал момент своей жизни, который и принадлежит именно этой моей жизни? – спросил Виктор, стараясь уложить только что услышанные выводы в голове.

      – Да, но вместе с этой линией, произошло и все остальное.

      – Что, например?

      – Ну, как, что? Смерть Коляна, ведь в тот момент она уже шла грустная? Значит, Коляна уже не было!

      – Но почему к этому должна быть привязана его смерть? Моя жизнь – моя жизнь! Моя поездка! Моя встреча!

      – Эх, дорогой, в жизни все завязано и связано. И каждый шаг рождает череду действий и приводит к определенным результатам, даже казалось бы, у посторонних лиц, а ты, не посторонний, ты напрямую