Алиби для медведицы. Алексей Макеев

Танюха, – по-свойски приветствовал ее Рома. – Ну что, поехали? Ты с нами? – повернулся он ко мне.

      – Если возьмете.

      Когда мы забрались в Ромины «Жигули», девушка – на заднее сиденье, а я со своим рюкзаком – рядом с Ромой, он догадался представить мне свою знакомую:

      – Это вот, Андрей, племянница моя, Татьяна.

      – Очень приятно, – произнес я.

      Девушка улыбнулась и скромно кивнула, мол, ей тоже – очень.

      Я заглянул в ее глаза и понял – только что погиб, совсем пропал один хороший человек. Его зовут Андрей Владимирович Купавин. То есть я.

      – Как же это случилось со Спонсором? – спросил я Рому, стряхивая с себя наваждение от девичьих глаз-омутов. – Чего он в лес-то поперся?

      – За металлом поехал с Савроськой. Их Никотиныч довез до уса…

      Я не помнил ни Савроську, ни Никотиныча, хотя прозвища такие слышал.

      – …Они же по усу рельсы откапывают. Спонсор хотел что-то для завода прибрать.

      Усом называли заросшую железнодорожную ветку, которая тянулась через лес. Когда-то по ней доставляли напиленные бревна до реки. Как остановился завод, каждый в Кувшине стал промышлять чем мог.

      – Мужик и охнуть не успел, как на него медведь насел! – вспомнил я в очередной раз.

      В Кувшине возле Роминого дома нас поджидала Наталья, его супруга. Гоша называл ее Натахой, поскольку когда-то они учились в одном классе. Натаха многим превосходила своего мужа: ростом, статью, нравственностью. Она не только сама не употребляла алкогольные напитки, но и по мере сил мешала супругу идти на поводу у дурной привычки.

      – О! Здрасте! – воскликнула Наталья, когда мы вышли из машины. – А вы как все вместе?

      – Случайно, Наталья, – вынужден был признаться я с сожалением, имея в виду Ромину племянницу. – Здравствуй! – И тут же затронул животрепещущую тему: – Как же вы Спонсора не уберегли?

      – Нашел с кем в лес ходить! – с возмущением воскликнула Наталья. – С Никотинычем и Савроськой! С этими алкоголиками!

      – Никотиныч не каждый день пьет, – не согласился справедливый Рома.

      – Что же Савроська медведя не прогнал? – спросил я.

      – Говорит, его рядом в тот момент не было. Он грибы собирал, а Щербаков речку перешел по мосту. Только слышит: «Э-э-э!!!» – Наталья изобразила, как медведь ревет. – Выбежал на просеку, а никого нет. Ни Спонсора, ни зверя. Видел, говорит, только, как медвежонок за елки забежал. Стал аукать Щербакова – не откликается. Под берегом нашел, там лежал. Медведица-то как дала ему лапой, так аж пол-лица содрала.

      – Брр! – живо представив эту картину, поежился я и, чтобы сменить тему, спросил, повернувшись к Роме: – Как Гоша? Как братва?

      – Гоша пьет уже неделю, – ответила Натаха за своего мужа. – Отдыхает.

      – Гоша с Джо «уазик» красили вчера, – сказал Рома, – а я им бампер приварил.

      Натаха отвела Татьяну в сторону, поговорить о чем-то о своем, о женском. «Уазик» – это хорошо, – подумал