Поэмы. Николай Некрасов

дальний бугор

      Света и теней недвижный узор.

      Долго в ту ночь, не смыкая ресницы,

      Думает Саша: что петь будут птицы?

      В комнате словно тесней и душней.

      Саше не спится, – но весело ей.

      Пестрые грезы сменяются живо,

      Щеки румянцем горят не стыдливо,

      Утренний сон ее крепок и тих…

      Первые зорьки страстей молодых!

      Полны вы чары и неги беспечной,

      Нет еще муки в тревоге сердечной;

      Туча близка, но угрюмая тень

      Медлит испортить смеющийся день,

      Будто жалея… И день еще ясен…

      Он и в грозе будет чудно прекрасен,

      Но безотчетно пугает гроза…

      Эти ли детски живые глаза,

      Эти ли полные жизни ланиты

      Грустно поблекнут, слезами покрыты?

      Эту ли резвую волю во власть

      Гордо возьмет всегубящая страсть?…

      Мимо идите, угрюмые тучи!

      Горды вы силой! свободой могучи:

      С вами ли, грозные, вынести бой

      Слабой и робкой былинке степной?…

      3

      Третьего года, наш край покидая,

      Старых соседей моих обнимая,

      Помню, пророчил я Саше моей

      Доброго мужа, румяных детей,

      Долгую жизнь без тоски и страданья…

      Да не сбылися мои предсказанья!

      В страшной беде стариков я застал.

      Вот что про Сашу отец рассказал:

      «В нашем соседстве усадьба большая

      Лет уже сорок стояла пустая;

      В третьем году наконец прикатил

      Барин в усадьбу и нас посетил,

      Именем: Лев Алексеич Агарин,

      Ласков с прислугой, как будто не барин,

      Тонок и бледен. В лорнетку глядел,

      Мало волос на макушке имел.

      Звал он себя перелетною птицей:

      "Был, – говорит, – я теперь за границей,

      Много видал я больших городов,

      Синих морей и подводных мостов[9] —

      Всё там приволье, и роскошь, и чудо,

      Да высылали доходы мне худо.

      На пароходе в Кронштадт я пришел,

      И надо мной всё кружился орел,

      Словно пророчил великую долю».

      Мы со старухой дивилися вволю,

      Саша смеялась, смеялся он сам…

      Начал он часто похаживать к нам,

      Начал гулять, разговаривать с Сашей

      Да над природой подтрунивать нашей —

      Есть-де на свете такая страна,

      Где никогда не проходит весна,

      Там и зимою открыты балконы,

      Там поспевают на солнце лимоны,

      И начинал, в потолок посмотрев,

      Грустное что-то читать нараспев.

      Право, как песня слова выходили.

      Господи! сколько они говорили!

      Мало того: он ей книжки читал

      И по-французски ее обучал.

      Словно брала их чужая кручина,

      Всё рассуждали: какая причина,

      Вот уж который теперича век

      Беден, несчастлив и зол человек?

      «Но, –

9

…Много видал я больших городов, Синих морей и подводных мостов… – «Подводными мостами» назывались в XIX веке пять лондонских туннелей через Темзу, среди которых Темзский туннель, построенный в 1843 году, считался одним из «чудес света».