Ретранслятор. Владислав Жеребьёв

я себя виновным и не чувствую. Ваши разборки с Ханоем, пусть они вашими и остаются. Мне все это побоку. Касаемо всего остального, ну там выживания в ваших далеко не рафинированных условиях, то спорный вопрос. Пищу, кров и одежду я, знамо дело, отработаю, но вмешиваться в чужие терки, даже если я их причина, я не буду. Так и знай.

      Одной из многих причин моего ухода был конфликт Ханоя и Захара за сферы влияния. Естественно, каждый из них хотел прибрать, даже не меня, а мой редкий ретрансляторский дар, в выгодность которого я верил все больше и больше, к рукам. Первым успел седой, выслав наперехват группу своих боевиков, а когда комендант понял, что птичка упорхнула, решил перевес в живой силе противника устранить и даже пожертвовал ради такого дела четырех своих пси-бойцов.

      Другой, не менее важной причиной стало откровенное нежелание работать хоть на кого-то в этом сумасшедшем доме. В данной ситуации нужно было спрятаться, залечь на дно, дать себе отдышаться, а затем уже лезть в разборки умирающего мира. Слишком много непонятных вещей произошло за последнее время, чтобы выбрасывать их просто так из головы. Мое появление в больнице было явно подстроено. До этого ни один сканер не мог нащупать меня, а тут аж два пеленга. Где я находился до этого? Почему моя медицинская карта имеет настоящее имя и поддельную биографию? Ответы на эти вопросы сулили многое, но самих ответов не было. Хотелось разобраться, но позже, а теперь на дно, прочь, в деревню. Туда, где меня не найдет ни один сканер.

      В виновность Дмитрия я почему-то не верил. Что-то внутри меня говорило, что это если не несчастный случай, то чья-то немыслимая каверза, куда умудрился впутаться пир. Окончательное мое решение об уходе зависело от ответа седого, и я спросил в лоб, глядя прямо в глаза.

      – Что планируете с Димой делать?

      – Нарушение инструкции, – пожал плечами Захар. – Подставил всю общину, люди могли невиновные пострадать. Если бы был другой, то вздернули бы и всего делов. Тут же изгнание. Дадим вещички в руки, и пусть гуляет на все четыре стороны. С такой славой его не в один крупный отряд в области не возьмут.

      Я улыбнулся и кивнул. Решение было принято.

      Сенечка искренне боялся своего шефа, так как считал его хоть и сильным телепатом, но человеком, начисто лишенным рассудка. Время становления в отряде Ханоя он не застал, но старожилы, из тех, кто выжил и до сих пор имел доступ к коменданту, поговаривали, что теперь-то он успокоился, стал, что ли, рассудительнее, а до того вел себя будто бешеный зверь. Также имелся слух, что ко всему, что произошло с этим миром, Ханой лично приложил руку и был кем-то вроде живого бога, существа баснословной силы, мифического кентавра в рукотворном лабиринте собственных страхов, жестокости и боли.

      Вот и сегодня, примостившись на подоконнике, Сенечка доедал ворованную ветчину и не спешил к шефу на доклад. Да тот бы и не пустил, наверное, а если бы открыл дверь, то размазал проглота по стенке одним только взглядом. Что-то