Масхара. Частные грузинские хроники (сборник). Анна Бердичевская

и узор ткани навсегда поменялся. Я не сразу это заметила. Но череда предстоящих событий уже построилась сама собой так, что свернуть было невозможно. Как в тот вечер, когда по узкой пробитой в сугробах дорожке я шла за черным журавлем.

      Для начала произошло следующее: мне впервые в жизни предложили на работе горящую туристическую путевку. Конечно, в Грузию. На горнолыжную базу Бакуриани. Я эту путевку немедленно купила и через три дня вылетела в Тбилиси.

      Очень памятное мне первое путешествие в горы я здесь почти что опускаю. В качестве короткой справки прилагаю своего рода документ, стихотворение, написанное прямо там же, у подножья вершины Кохта-1.

      От сумятицы, страданий, от терзаний «быть – не быть» я лечу в Бакуриани сердце бедное лечить. Там, где горы, там, где воля, одиноко, высоко – попривыкну к старой боли, выпрямлюсь, вздохну легко. На гору, туда, где тучи тихи, влажны и белы, на подъемнике скрипучем подниму я пару лыж. На вершине холод – ох ты! – рук замёрзших не согреть. Съехать с этой самой Кохты – всё равно, что умереть. Оттолкнусь. И снежный ветер слёзы вышибет из глаз. Съеду, как живу на свете, в первый и в последний раз. Белый свет насквозь пронижет, навсегда меня пронзит… От инструктора по лыжам мне под вечер нагорит. Буду в ожиданье бури чаепитье затевать и инструктора Тваури дядей Колей называть. Он бранит меня несильно, мудрый, тощий как лоза. И смеются его синие, его старые глаза. «Что ты, – скажет, – здесь же горы! Не горюй в твои года. Здесь и старость-то не горе!.. Да и горе – не беда…»

      На следующий после описанного события день в горах растаял снег, потому что пошел проливной дождь. И я вернулась в Тбилиси, там розы цвели и как будто праздник приближался…

      Таксист, подхвативший меня на вокзале, гнал по проспекту Руставели, читая наизусть «Витязя в тигровой шкуре»… Я думала, мне достался какой-то особенный таксист. Как позже выяснится – нет, не особенный. Узнав, что я впервые в Тбилиси, таксист повез меня к правильному месту, к собору Метехи. Оттуда можно увидеть и понять Тбилиси весь и вдруг, внезапно и на всю жизнь влюбиться в него. Денег мой первый таксист с меня не взял. Потому что он был счастлив, что я буду счастлива. Я вышла на смотровую площадку к конной статуе царя Вахтанга Горгосали. Увидела сияющий в дымке город. В пропасти, у подножья той скалы, на которой как раз и стояли мы с Горгосали (копыто его коня было больше бедной моей, почти потерявшей сознание головы), безмолвно струилась мутно-зеленая Кура. За нею, на правом берегу, Тифлисские серные бани, Старый город, а вдали, высоко на горе, над вечными жилыми кварталами – персидская крепость Нарикала. Четвертый век.

      Тогда у меня и сперли первую сумку с вещами и с деньгами…

      Правда в кармане куртки, под пуговкой, остался билет на самолет.

      Возвращаться доживать путевку под дождь, в Бакуриани?.. К Кохте, с которой я уже съехала «в первый и в последний раз»? Нет. В тот же день я отправилась на перекладных, т. е. почти бесплатно, через всю Грузию – в Пицунду. Там в доме писателей отдыхал Юрий Владимирович Давыдов, мы дружили давно, он гостил у нас