Солнце полуночи. Новая эра. Андрей Дашков

что Жвырблис может это сделать, но никогда не сделает. Ни один водитель, если он в своем уме, не оставит заправочную станцию без охраны. Только под защитой волкодавов можно было расслабиться по-настоящему.

      – Ты один? – спросил Бортник, до сих пор не очень веривший в очевидное. То, что днем считалось смелостью, ночью становилось глупостью.

      – Нет! С женой, мать твою! – расхохотался Жвырблис и выволок из спального отделения невероятно грязную, обкуренную девку в рваном домашнем платье и с огромным синяком под глазом. Ей было лет четырнадцать, не больше. Она пьяно улыбалась, и от нее за версту разило травой. Ее голые ноги были усеяны множеством красных пятнышек, похожих на следы комариных укусов.

      Равиль скривился (хотя три месяца без бабы – это, черт подери, не шутка!) и спросил, облизав губы:

      – Где ты ее откопал?

      – В канаве, старичок, в канаве. Давала за пару пирожков. Тебе – в счет мазута.

      Из кабины доносился рев мужского хора «Хованщина». В штанах у Бортника заворочался его изголодавшийся дружок. Жвырблис курил, зажав папиросу в стальном капкане своих челюстей.

      – Значит, так, – сказал он. – Пиво, бифштекс, полный термос кофе. Это мне. Двести литров фильтрованного – это ему. – Он ткнул большим пальцем в сторону зверюги. Потом перенацелил палец на девку. – И дай этой суке подмыться.

      – Нет проблем, – сказал Бортник. – Гони капусту.

      – Ты что, старичок? – спросил Жвырблис ласково, но эта ласка могла понравиться только круглому идиоту. – Совсем рехнулся от воздержания? Ты ж меня знаешь, родной. Как облупленного…

      На всякий случай Бортник держал ствол наготове – именно потому, что знал Жвырблиса как облупленного. Его взгляд был прикован к скошенному рыльцу «калашникова». Он чувствовал себя крайне неуютно оттого, что не мог одновременно держать под контролем водителя и свору.

      А псы медленно приближались. Шерсть на их загривках торчала стерней.

      Жвырблис повернулся как бы невзначай – и его ствол оказался направленным в сторону собак. Опытные твари хорошо понимали, что это значит. Равиль цыкнул на них, и псы один за другим растворились в ночи. Однако Бортнику всегда казалось, что из мрака удобнее нападать…

      – Я тебя знаю, – заверил он Жвырблиса. – Но, может быть, ты не заметил, что сейчас темно? Уже ночь, родной. А вдруг кто-то не дотянет до утра? Всякое случается. Плохие времена – сам понимаешь… Так что бабки вперед, – добавил он твердо.

      Дальнобойщик высказал все, что думал о Бортнике, его мамаше, папаше, их вероятных совокуплениях на стороне и этой вонючей дыре под названием «Лесная поляна».

      Равиль слушал с наслаждением. Это было куда веселее любого фильма. И намного познавательнее. Всякий раз, общаясь со Жвырблисом, он значительно пополнял свой словарный запас. Когда тот все же принялся отслюнивать бумажки, Бортник вкрадчиво спросил, боясь спугнуть удачу:

      – Останешься на ночь?

      – Нет времени, старичок. В три отвалю. Так что бери бабу