Николай Хмурый. Западная война. Михаил Ланцов

и нашего бизнеса там. Мы ведь агрегируем свыше девяноста процентов всего золота и алмазов, которые там добывают, вывозя их в Россию. Да ещё и у англичан с немцами «подсасываем». Это несправедливо и непростительно, по мнению любого цивилизованного человека. Так ведь? А наши оловянные карьеры и тропические плантации в Сиаме? А наш бизнес на Филиппинах? А наши нефтяные вышки и хлопковые плантации в Персии? А кофейные и хлопковые плантации в Эфиопии? А китайский бизнес? А Корея? А Япония? А наш карибский бизнес? Мы за последние четверть века настолько усилились и настолько укрепились, что это пугает многих старых игроков. И нам это не простили и не простят. Война – неизбежна. У нас постараются всё это отнять. А возможно – и что-то ещё. Сверх. Вы понимаете? А значит – что? Правильно. Белые начинают и выигрывают[10]. Почему мы должны уступать инициативу нашим врагам?

      Совещание закончилось.

      Все ушли накрученные и взвинченные. Николай Александрович направился к себе в кабинет поработать с бумагами. Спать не хотелось: слишком он накрутил себя.

      Ближе к полуночи дверь тихо распахнулась, и вошла Клеопатра. Красивая. Всё ещё красивая. Возраст уже тронул её прелестный облик, но несильно. Так, лёгкой поволокой прожитых лет в виде редких, едва заметных морщинок и усталого, мудрого взгляда.

      – Ты чего не спишь?

      – Работаю. А тебе чего не спится?

      – Война… – тихо произнесла она. – Это ведь страшно.

      – Это неизбежно.

      – Может быть…

      – Что?

      – Может быть, лучше было их убить так же? Как этого, с клеймом на афедроне? И войны бы не вышло.

      – Малыш, есть объективные процессы. Их нельзя вот так взять и отменить. Что Вильгельм, что Франц Фердинанд – заложники своего положения. В их окружении много людей желает войны. По разным причинам. Чтобы предотвратить войну, мне придётся уничтожить львиную долю высшего руководства этих стран и серьёзно проредить крупных бизнесменов, которые всё это финансируют. И я ущемил их интересы.

      – Но зачем?

      – А почему я должен уступать?

      – Ты же понимал, что это война. Зачем?

      – Война. Но выбора у меня нет. Или я, или меня. Из сложившегося клубка противоречий не получится выйти миром. Слишком много амбиций и взаимно исключающих интересов. Кто-то должен уступить и отступить. И я не хочу отступать.

      – Тщеславие? – повела бровью Императрица.

      – Самосохранение. Проигравший будет съеден.

      – Не понимаю… – покачала она головой. – Ты говоришь очень странные вещи.

      – Экономика с каждым днём всё сильнее становится глобальной. Каждый уголок Земли становится востребован. Где-то картошку выращивать, где-то снаряды точить. Наше общество переходит в период возрождения давно утерянной Империи. Не этих непонятных образований с пузатыми и напыщенными варварами. А настоящей Империи. В своё время Наполеон Бонапарт почти сумел. Почти. Но это неизбежно.

      – И ты

10

В данном случае имеется в виду статистическая особенность в шахматах: право первого хода, закреплённое за белыми фигурами, даёт тактическое превосходство и обеспечивает от 52 до 56 % побед (в зависимости от способа подсчетов). При ожидаемом нормальном распределении 48–4–48 или 49–2–49 – то есть на победы и поражения приходится по 48–49 %, а 2–4 % – на ничью.