Грех. Патрисия дель Рока

баллончик! У меня где-то он был!» – бьется в голове настойчивая мысль, которая пересиливает боль и стыд. И почему она оставила сумку возле забора?

      Мозг радостно ухватывается за цель, лишь бы не вспоминать, не переживать заново весь этот кошмар. Она ползет к своей сумочке и начинает лихорадочно в ней рыться.

      Она слышит шаги – ОН возвращается! Наверное, все-таки решил, что безопаснее – убить. Нет, потому что ему НРАВИТСЯ убивать. Особенно, когда перед ним – беззащитная жертва.

      Она рыдает, вытряхивая все содержимое сумочки на траву. Наконец, в дрожащих руках оказывается баллончик. Так сложно вспомнить, как он работает, повернуть его в нужную сторону, положить палец на специальный выступ-кнопочку.

      И девушке удается обезвредить противника, и, пока он, ругаясь, протирает глаза, побежать изо всех сил, теряя вьетнамки, задыхаясь от сильного бега, почти теряя сознание.

      И вот уже она – совершенно голая и грязная, в крови, грязи и сперме – посреди гостиной. Мама устроила званный ужин, пригласив к столу самых почетных гостей, старых друзей дома. К своему ужасу, словно сквозь пелену тумана, Рита Свои видит, что за столом, кроме отца и матери, сидит подруга матери, уже немолодая Мишель Браун и… Антуан де Вилл, уже немолодой, с седеющими длинными волосами, мужчина, который уже много лет был другом-покровителем их семьи. Она всегда немного робела в его присутствии: как же, директор частной школы для «избранных», куда берут лишь детей очень состоятельных англичан.

      У всех шок. Из опрокинутых бокалов плавно вытекает вино… как темно-красная кровь. Ее мать – стройная шатенка – страшно бледнеет и близка к обмороку. У отца появляется совершенно страдальческое выражение, глаза наполняются ужасом, недоумением и болью. Мишель вытаращила глаза, застыв с поднятой кверху вилкой, на которой нанизан кусок мяса.

      Антуан сориентировался первым. Резво вскочил с места и кинулся к шторе, сорвал ее с окна и бросился к Рите, обернув вокруг нее тяжелую атласную ткань. Ее трясет от новых рыданий, унижения и стыда.

      В какой-то момент приходит в голову мысль, что лучше б ее убил тот страшный незнакомец.

      – Тише, девочка, тише! – мужчина осторожно гладит ее по волосам. И ей почему-то не противно, хотя ее снова касается мужчина. Она приникает к нему всем телом, дрожа словно от озноба.

      Мужчина не отстраняется, хотя ему, наверное, очень неловко, так как ее грудь выпирает из ткани, рвется наружу, вжимается в его худую грудную клетку.

      Она снова плачет, уткнувшись лицом в его плечо.

      – Мишель, ее нужно вымыть. А потом съезди к мадам Жастине – моему личному врачу. Думаю, в больницу обращаться не стоит, не так ли, Ролан? – обращается он к ее отцу.

      – О, Боже, что случилось? Что сделали с моей доченькой?! – рыдает ее мать-красавица, бывшая ученица де Вилла.

      Рита еще сильнее вжимается в теплое, такое уютное тело уже немолодого человека. Рита почему-то чувствует себя в безопасности. Ей тепло и спокойно, словно в коконе из теплых одеял.

      – Не