Путевой светлячок. Ольга Гусейнова

почему здесь гораздо больше свободного места, чем во всем бараке. Я осторожно приблизилась к маленькой скрюченной женщине, лежащей в углу. Та зарычала, но было заметно, что это просто рефлекс: несчастная медленно умирала и безнадежно порыкивала на окружающих.

      – Что с ней случилось? – спросила я у мужчин.

      Один не обратил на вопрос никакого внимания, а второй безразлично пробормотал:

      – Ее поймали три дня назад, сильно избили. С тех пор вот так и лежит. Только огрызается на всех.

      Он замолчал, едва раздался неприятный резкий звук: кто-то бил металлом по металлу. Все сразу засуетились и начали продвигаться к выходу из барака.

      Мерит схватил мужчину за руку и требовательно спросил:

      – Что это за сигнал?

      Тот раздраженно выдернул руку, но ответил:

      – Еду раздавать будут.

      – А раненую кто-нибудь кормил? – тут же поинтересовалась я.

      – Кормят только тех, кто пришел за едой, – передернул плечами мужчина, – одна порция в одни руки. Немощных и раненых тут просто добивают и выкидывают на отвал.

      Я остановилась, в очередной раз потрясенная жестокостью арути, но Мерит, не обращая внимания на мое состояние, подтолкнул нас с Хемом к выходу.

      – Идем, нам всем нужно поесть. Или хочешь стать как она? – настойчиво прошипел гном.

      Отстояв очередь и получив каждый свою пайку, мы отошли в сторонку. Но заставить себя есть я так и не смогла – и дело совсем не в том, что похлебка была тошнотворного вида. Голод не тетка – с ним не поспоришь. Просто перед глазами стояла картинка умирающей от голода и ранений женщины.

      Я позволила себе съесть лишь немного похлебки, покрошила в нее остатки пресной, напоминающей камень, лепешки, что выдали каждому пленнику, и теперь ждала, когда поест Хем. Гномы заметили мои действия и поняли, что я намерена сделать. Мерит не доел свою порцию, хотя та была явно мала для взрослого голодного мужчины, и протянул мне. Я благодарно кивнула, принимая от него этот дар. В ту же тарелку переложил часть своей порции и Дорг. Когда все поели, я, закрывая тарелку полой куртки, понесла пищу в барак.

      Добравшись до женщины, отставила еду в сторону. Не обращая внимания на предупреждающее рычание, села сбоку и, протянув руки, отпустила свою силу, обращаясь к пациентке:

      – Тихо, тихо, миленькая. Сейчас полечим, а потом покушаешь. Все будет хорошо.

      Как всегда при лечении, отрешилась от всего. Закончив латать раненое тело, тяжело дыша, посмотрела на женщину. Она продолжала лежать скрючившись, но уже не рычала, а издавала тихие жалобные стоны.

      Я перевела взгляд на Мерита, который стоял рядом, наблюдая за процедурой, и тихо сказала:

      – Не понимаю… Все раны я залечила, но ей все равно плохо и становится еще хуже… Может, из-за того, что она беременна?

      Мерит присел рядом со мной на корточки, заглянул мне в глаза и ответил:

      – А я все думал, когда ты проговоришься? Хотя, должен отдать тебе должное, держалась ты