Простушка. Коди Кеплингер

вишневой колы. Но Уэсли не сдвинулся с места. Ни на сантиметр.

      – Это значит, что можно уходить, – отчетливо проговорила я.

      Уэсли вздохнул.

      – Ладно. Не хочешь быть покладистой – не надо. Тогда скажу начистоту. Дело вот в чем: ты умнее и упрямее большинства девчонок, с которыми я решался заговорить. Но я пришел сюда не для того, чтобы вести умные разговоры. – Он повернулся к танцполу. – На самом деле мне нужна твоя помощь. Видишь ли, твои подружки – красотки. А ты… Ты – жупа.

      – И что это значит?

      – Жупа. Жирная уродливая подружка, – расшифровал он. – Без обид, но это ты и есть.

      – Я не…

      – Эй, не надо обижаться. На самом деле ты не уродка и не тролль, но по сравнению с… – он пожал широкими плечами. – Ну ты сама подумай. Зачем они берут тебя с собой, если ты даже не танцуешь? – У него хватило наглости потянуться и похлопать меня по колену, как будто он хотел меня утешить! Я отшатнулась, а он как ни в чем ни бывало откинул волосы с лица. – Так вот, – продолжал он, – твои подружки – лакомый кусочек. Настоящие красотки. – Он замолчал на секунду, разглядывая происходящее на танцполе, а потом снова повернулся ко мне: – А ученые доказали, что в каждой женской группе есть слабое звено – жупа. И если парень общается с жупой, другие члены группы начинают ему симпатизировать.

      – Эта теория тебе по укурке пришла? Ну и ну.

      – Не злись, – отвечал он. – Я вот что хочу сказать: девчонки – твои подружки, например, – находят весьма сексуальным, когда парень проявляет учтивость и общается с жупой. Вот я сейчас с тобой разговариваю, и это вдвое увеличивает мои шансы, что мне сегодня обломится с одной из них. Так что ты уж помоги мне, сделай вид, что разговор тебе приятен.

      Я в ужасе вытаращилась на него и долго не могла отвести взгляд. Вот уж что верно, то верно – внешняя красота обманчива. Может, у Раша и фигура греческого бога, но его душа темна и пуста, как мой платяной шкаф! Ну и придурок!

      Я вскочила на ноги и выплеснула на него содержимое своего стакана. Вишневая кола залила его белоснежную рубашку-поло – на вид совсем не дешевую. Темно-красные капли блестели на щеках и каштановой шевелюре. Он побагровел от ярости, а точеные скулы заиграли желваками.

      – За что?! – выпалил он, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

      – А сам как думаешь?! – выкрикнула я, сжав кулаки.

      – Понятия не имею, жупа, вот честно.

      От злости у меня на щеках вспыхнули красные пятна.

      – Думаешь, я позволю кому-то из подруг уйти отсюда с тобой, Уэсли? Ты глубоко ошибаешься, – выпалила я. – Ты отвратительный бабник и тупица! Надеюсь, пятна на рубашечке не отстираются! – И прежде чем в гневе уйти, я повернулась и добавила: – И зовут меня, к твоему сведению, не жупа. А Бьянка. Мы с тобой со средней школы в одном классе, самовлюбленный козел!

      Никогда не думала, что найду в себе смелость сказать это, но, к счастью, от проклятого техно закладывало уши, и никто, кроме Джо, не слышал моей тирады. А тот наверняка подумал, что у меня проясто сдали нервы. Расталкивая толпу, я пробралась в центр