Любовные чары. Елена Арсеньева

с его английским пуританством подальше в недра души и, подхватив девушку под бедра, повлек ее к себе…

      Она все так же неотрывно глядела ему в глаза, губы задрожали, и Десмонд наблюдал, как наслаждение подчиняет ее себе. Чудилось, их слившиеся взоры тоже предаются любви, и в том, что они сейчас не таились друг от друга, было нечто такое, что привело Десмонда в неистовство. Изнемогая, он рухнул на нее, простерся в блаженном бессилии…

      И в это время, совладав наконец с голосом, Марьяшка тоненько выкрикнула:

      – Оставьте меня, сударь! Вы с ума сошли?

      Честь лорда Маккола

      – Сэр, ради бога… – Капитану Вильямсу очень хотелось схватиться за голову и хорошенько ее потрясти. Может быть, тогда мысли придут в порядок и жизнь сделается такой же спокойной, каким было море при отплытии из Кале… пока внезапный шторм не взбаламутил и его, и странного пассажира.

      Шторм, впрочем, улегся так же внезапно, как и возник, а вот приступ безумия, овладевший лордом Макколом, затягивался. И поэтому больше, чем свою голову, капитану Вильямсу хотелось потрясти сейчас молодого человека, чтобы наконец вразумить его. Впрочем, тот и так выглядел потрясенным, даже чересчур.

      – Сэр, послушайте, – начал с самого начала капитан Вильямс, на всякий случай убирая руки за спину. – Подумайте о своем положении в обществе. Вы происходите из родовитой, почтенной семьи, вы – граф, вы – лорд.

      – Я всего лишь один год лорд, но уже двадцать пять – подданный ее величества британской королевы, – буркнул пассажир.

      – Да неужели вы сочли себя обязанным…

      – Я не могу поступить иначе, – тихо проговорил лорд Маккол. – Она назвала меня подлецом, и видит бог, у нее есть все основания так говорить.

      – Вы, помнится, рассказывали, будто в России непокорным слугам… р-раз! – и нет головы? – произнес капитан задумчиво.

      Лорд Маккол помолчал, потом, криво усмехнувшись, молвил:

      – Ну, я наплел всяких баек, чтобы убедить вас взять нас с нею на борт. Правда лишь в том, что я роковым образом вмешался в судьбу этой несчастной, и теперь честь моя требует, чтобы я искупил свою вину перед ней.

      Капитан задумался. Мрачный взор молодого человека не на шутку встревожил его. О боже, с таким богатством, внешностью, знатностью… Впрочем, Вильямс, истый англичанин, не хуже Десмонда понимал, что самый суровый суд, которому подвергается когда-либо джентльмен, – суд его собственной совести. Ну что ж, капитан исполнит требуемое лордом Макколом. Но все-таки он сделал еще одну попытку образумить молодого человека:

      – А нельзя ли, сэр, подождать до прибытия в Дувр? Там вы отыщете более компетентных людей… В конце концов, остался какой-нибудь час пути…

      – Не лукавьте, капитан! Вы прекрасно знаете, что на море полный штиль, и неведомо, когда паруса вновь наполнятся попутным ветром, – укорил Маккол. – Кроме того, я сообщил о своем прибытии, меня будут встречать, и я не желаю подвергать бедную женщину новым унижениям